– А дочки ваши как же?
– Отправил в Самару, к сестре своей Апросинье, она скромно живет, возможно, не тронут. А тебя ко мне что гонит?
Тимофей рассказал о встрече с большим начальником и о его предложении ехать учиться, предположил, что единолично жить ему не дадут, а в колхоз идти противно его духу.
– Мать-то проживет без тебя?
– Там еще сестра, проживут, они и в колхоз готовы, да и хлеба я приберег малость.
– Тогда надо тебе уходить как можно дальше. Сначала учебой заманят, потом властью искушение сделают, богатством. Можешь не устоять и продашь душу свою, прости меня, Господи!
Совсем опечалился Тимофей, но он шел за советом и получил его.
– Куда же податься, отец Тихон?
– В Сибирь надо идти, там места глухие, да и народ другой, возможно, судьба повернется. Я все время от староверов вести имел, Епархия мои сношения с раскольниками не одобряла, но мне любы были их убеждения и твердость достойная, потому я списывался и многое знал. До последнего времени большими общинами в таежных краях жили, властям неведомые. Вот к ним бы тебе пристать!
– Как можно, отец Тихон, ведь ересь учение их!
– Глупо сказано, а ты повторил. Учение их чисто Христово, это мы отступники, убоялись всенощного бдения, разом служим и вечернюю, и заутреннюю службу, за животом идем, а не за верой. Ну, довольно, теперь и об этом говорить уже поздно. В Сибирь, сын мой, там спасение.
– А вы?
– А за мной вот уже и легионеры!
На телеге подъехали трое милиционеров.
– Гражданин Анохин? А вы кто? У нас ордер только на одного.
– Это случайный прохожий, зашел водицы испить.
– Небось, святой, – хохотнул рябой конвоир.
– А ныне в России всякая вода святая, – негромко произнес отец Тихон. – Прощай, сын мой Тимофей. Да, виденье то, что при батюшке Павле Матвеевиче поведал, храни в сердце своем, оно тебя еще и спасет и призовет.
– Э-э-э, да парень этот тоже, видать, не простой, может, и его прихватим?
– Сказано же тебе, что ордер на одного, вот одного и вези. А ты готов всю деревню разом пересажать, – лениво ответил старший.
– Всех их надо к ногтю, всех, одна это шайка-лейка, – брызгал слюной рябой.
Тимофей подошел к священнику. Он уже разоблачился, ряса и крест лежали в телеге, на отце Тихоне была простая фуфайка.
– Благословите, Отче!
– Господь с тобой!
Телега загрохотала по замерзающей уже земле.