Спросив себя, счастлива ли я, я пробормочу: «Ну да…», прибавлю: «Вот если бы еще…» и с энтузиазмом начну перечислять «…была бы еще в жизни стабильность, и не приходилось бы так много работать, и напечатались бы по-человечески мои книжки…» И тем не менее, я знаю, счастье мое сидит ко мне спиной за своим рабочим столом и смотрит либо в свой компьютер, либо в осциллограф, иногда, правда, паяет или точит в другом углу нашей рабочей комнаты на токарном станке.
Та же женщина, мечтающая о счастье, спросила у меня за кофе, когда и где мы познакомились с Гришей, а, узнав, что в институте и сколько лет назад, серьезно спросила: «Так, значит, вы идеальная пара?» Такой вопрос я слышу и от других, может, и понапрасну, но я улавливаю в нем иронический подтекст, я не знаю, что отвечать – сказать: «Да» как-то глупо, да это и не так, сказать «Нет», вроде получается вынесение сора из избы. В результате я молчу и пожимаю плечами.
Зарубежные, да теперь и наши психоаналитики говорят, что институт брака изжил себя и не отвечает на запросы современных людей, которые ищут в жизни истинной полноты чувств и ощущений – все это невозможно испытать с одним партнером. Слыша это, я вздыхаю и думаю, что мы, получается, какие-то недоразвитые, тем более, что, как говорит в последнее время мой муж: «теперь-то уже, все равно, некуда деваться».
Если я перечислю, какие мы разные – ему жарко, мне холодно, он любит поесть, я голодаю, он любит технику, я в ней ничего не смыслю, хоть и сама инженер, на его тумбочке у кровати лежат археологические карты, а я люблю театр – и если потом я докажу, что это нам не мешает (помогает) вместе идти по жизни, психоаналитики только усмехнутся. Если я скажу, что секрет, может быть, в том, что я лезу во все, что не касается его работы, потому что суть ее мне не интересна (интересен лишь результат), а единственное, что его по-настоящему интересует – как раз эта самая суть, оно будет уже ближе к истине, хотя психоаналитиков все равно не убедит.
Когда та же самая женщина спросила меня: «Он ваш друг?», я, на сей раз, без колебаний сразу ответила «Да». Действительно, встретившись когда-то сто лет назад, мы сразу почувствовали, что вот, кажется, можно, наконец-то, расслабиться и успокоиться после всех сложно-невыразимых отношений с другими мальчиками и девочками. И, поженившись, мы зажили вместе, и, в то же время, каждый сам по себе, занимаясь тем, чем каждому хотелось, уже более не дергаясь и не тревожась об устройстве так называемой личной жизни.