Однако Милгрим уже шел к стойке с кофе – источнику дивных запахов.
– Маленький капучино, пожалуйста, – обратился он к баристе – блондинке с ежиком чуть длиннее, чем у Рауша.
– Они ждут, – нетерпеливо повторил Рауш с нажимом.
– Мне надо будет говорить. Без кофе никак, – ответил Милгрим.
Блондинка налила кофе в белую чашку, взбила молоко и изобразила им аккуратное сердечко, как с валентинки.
– Спасибо, – сказал Милгрим.
В лифте на четвертый этаж Рауш беззвучно исходил нетерпением. Милгрим был занят главным образом тем, чтобы ровно держать блюдце с чашкой.
Двери лифта открылись. За ними стояла Памела Мэйнуоринг. Милгриму подумалось, что вся она, начиная с великолепной челки на платиновых волосах, – идея зрелой женщины в представлении порнографа с очень хорошим вкусом.
– С возвращением, – сказала Памела, не замечая Рауша. – Как Южная Каролина?
– Все хорошо. – Милгрим (красный картонный тубус в правой руке, чашка с капучино в левой) чуть приподнял тубус. – Привез.
– Отлично. Идемте.
Милгрим прошел за нею в длинное помещение с большим конференц-столом посередине. Бигенд сидел за дальним концом стола, спиной к окну. В первый миг Милгрим подумал, будто там что-то не так с компьютером, потом сообразил, что кобальтово-синее пятно – это костюм Бигенда.
– С вашего позволения, – сказала Памела.
Она взяла тубус и передала любимице Милгрима в модельерской команде Бигенда – молодой француженке, которая на сегодняшнее заседание пришла в шотландской юбке и кашемировом свитере.
– Фотографии есть? – спросила Памела.
– В сумке, – ответил Милгрим.
Покуда сумку ставили на стол и открывали, на окнах бесшумно опустились автоматические жалюзи. Сверху зажглись лампы, Милгримовы кальки аккуратно развернули на освещенном столе. Фотоаппарат, лежавший в сумке поверх одежды, теперь передавали вдоль стола из рук в руки.
– Ваше лекарство, – сказала Памела, вручая ему упаковку.
– Прошу садиться, – произнес Бигенд, вставая.
Милгрим сел справа от Памелы. Кресла были суперэргономичные, то ли швейцарские, то ли итальянские. Соблазн понажимать торчащие из-под сиденья рычажки был очень велик, но Милгрим сдержался.
– Похоже на бундесверовскую натовскую форму, – заметил кто-то. – Штанины – типичные пятьсот первые «ливайсы».
– Но не верх, – возразила девушка в шотландской юбке и кашемировом свитере. – Двух защипов нет, посадка ниже.