— Я?
Наверное, у меня все было написано на лице, потому что дальше женщина допытываться не стала.
— Я никогда не слышала от него такого, да он в принципе редко улыбается. Вот я и спросила, что ты с ним такое сделала, что он даже расхохотался?
— Я не знаю, просто сказала, что лучше продолжу работать санитаркой, чем вылечу с практики.
Женщина тоже не усмотрела в этом ничего смешного, поэтому пожала плечами, еще раз осмотрела меня с ног до головы и вернулась к работе. Она, наверное, пыталась отыскать в моем образе что-то, что заставило мужчину так веселиться, но не нашла.
Пока я стояла и переваривала информацию, ко мне подошла довольно пожилая санитарка и поманила за собой в палату к капризной пациентке. При виде нас обеих она снова начала возмущаться, кричать, что обязательно пожалуется заведующему отделением. Но санитарка рядом со мной не проявила к этой жалобе ни малейшего интереса. Она взяла планшет, который крепился к двери, и показала той.
— Госпожа, вот здесь четкий график уборки палат. Я не имею права его нарушать, в этой клинике все очень четко выполняют свою работу. Если отклониться от этого графика даже на несколько минут, то к моменту, когда вам понадобится операционная, она может быть не подготовлена. Вы же не хотите, чтобы вас оперировали на столе, который еще как следует не продезинфицировали после прошлого пациента?
Эта речь больную впечатлила, и она тут же замолчала, позволив у себя убрать.
— Спасибо! — шепнула я, прежде чем женщина покинула палату.
Благодаря ей, я смогла все вымыть и даже снова уложиться в график.
Я столько протерла полов, сколько не мыла ни разу в жизни. К вечеру руки оказались все в мозолях, а спина отваливалась. Но это было не самое худшее.
Когда я домывала по второму кругу последнюю палату, туда вошла вся моя группа во главе с доктором Инсар.
Она свысока на меня взглянула и проговорила так, чтобы услышали все:
— Меня доктор Архан предупредил, что забрал вас для помощи, но я никак не предполагала, что он сделал вас обычной уборщицей, — и столько слышалось ядовитого веселья в голосе, что очень захотелось внезапно исчезнуть из поля ее зрения.
Горькую пилюлю мне подслащивало лишь то, что сам Архан не стал распространяться о том, как наказал нерадивую студентку.
Селима не упустила шанс надо мной поиздеваться. Еще бы: она стояла в форме врача, а я — в форме санитарки, да еще и со шваброй.