– Вы поразительно догадливы, – улыбнулся Эрмон. – Надеюсь, вы вполне отдаете себе отчет в том, с кем вас свела судьба?
– О да, – кивнул наемник.
– Не время ли откланяться? Служба князю связана с опасностями.
– Наоборот – мне, кажется, впервые в жизни повезло по-настоящему.
– В таком случае, послушайте моего совета. Вам предстоит допрос. Не говорите лишних слов – князь не терпит говорливых. Не пытайтесь хвалиться своим опытом или достоинствами – князь бывал за морями и видал поболе вашего, а кто учил его военной науке – мне неведомо, однако равных ему нет.
– Я понял вас, господин Эрмон. Спасибо.
И Хадден, остановившись, отвесил Яну короткий, но достаточно глубокий поклон. Навигатор снова ответил улыбкой. Эрмон был немного удивлен непосредственностью наемника, слабо (как ему думалось) представляющего, что его ждет.
Брамбеш распахнул коричневую дверь заведения и посторонился, пропуская вперед князя.
– Гархи! Гархи, любовь моя! Кабинет, стол на четверых и все самое лучшее! Да живо, живо!
Маттер привычно осмотрелся по сторонам. Бордель выглядел солидно: холл, отделанный дорогими породами дерева, украшали диванчики штучной работы, кругом виднелись позолоченные изображения богини уличной любви Сух и ее подручных с крохотными луками, а в прохладном воздухе ощущались едва заметные нотки волнующего, горько-сладкого дыма. Такой дым, как помнил он с юности, давали шишки редкого северного дерева банчи, и стоили они очень дорого.
– Давненько не бывал я в подобных заведениях, – негромко усмехнулся князь, повернувшись к Брамбешу. – Лет так…
Он не договорил: по одной из двух боковых лестниц быстро, щелкая в спешке каблуками, спускалась дама в длинном золотистом платье.
– М-мм, – выдавил князь. – М-мммм… вот уж Юг так Юг.
Он видел, что ей уже около пятидесяти, но верить в это не хотелось. Госпожа Гархи представляла собой сплошную иллюзию: иллюзию юности, иллюзию искренности, иллюзию успешности. При этом, не без изумления отметил про себя Маттер, ей никак нельзя было отказать ни в грации, ни в завораживающем обаянии.
Маттер улыбнулся; госпожа Гархи любезно поклонилась Брамбешу и повернулась к нему – князь вдруг ощутил, как его тщательно измерили и, хуже того, взвесили. Это было неожиданно. Он стер улыбку с лица и увидел, как в глазах Гархи появилась растерянность.