Днём мы вернулись в квартиру наших родственников вместе с ними. Мой младший братик Владик вышел на балкон, на котором после бомбёжек не было ограждения. Мы стали его звать, чтобы он не поворачиваясь шёл обратно. С замиранием сердца мы следили, как он дошёл до края балкона, и, не поворачиваясь, спиной пошёл обратно. Ему тогда не было ещё 3-х лет. Мы продолжали находиться у нашей тети Сони весь август и половину сентября. В их районе бомбёжек было меньше, чем в нашем, возле порта. В некоторые дни родители, чтобы взять необходимые вещи. В нашем районе бомбили так интенсивно, что там появляться было очень рискованно. Было очень удивительно, что наш дом продолжал стоять, когда вокруг было всё больше разрушенных домов. Родители ходили в нашу квартиру по одному, чтобы хотя бы кто-то один остался живым с нами, тремя детьми. После возвращения они рассказывали, каких страхов натерпелись, идя под бомбами, и какие новые дома были разрушены. Нам казалось, что этому кошмару под бомбами не будет конца, и каждый прожитый день был чудом – мы выжили. Но люди, которые погибли под бомбами, были, быть может, более счастливыми, чем мы, которые пережили бомбёжки, чтобы пройти потом через все ужасы истребления евреев и жизни в гетто и концентрационных лагерях.
Мой отец был на военной службе в части, которая осуществляла внутреннюю защиту города. Как военнослужащий он смог получить 6 талонов для эвакуации семьи на пароходе вглубь страны. Достать талоны на пароход было очень сложно. Люди стояли в огромных очередях в надежде попасть на очередной пароход, и все пароходы уходили переполненными. Люди бежали из осаждённого города любыми путями: на поездах, на машинах и даже пешком, в надежде, что где-то их подберут отступающие советские части. Поэтому иметь талоны на пароход было большим счастьем, но моя семья этим не воспользовалась. На 6 талонов могли ехать моя мама, нас трое братьев, моя бабушка и кто-то из троих маминых сестёр. Но они никак не могли решить этот вопрос, и с каждым уходящим теплоходом мы теряли очередной шанс на эвакуацию. Немцы топили не только военные суда, но и пассажирские теплоходы. Так под бомбами затонул теплоход “Ленин”, на который у нас даже были билеты в обмен на талоны. Известие о том, что этот самый большой и, казалось, надёжный теплоход затонул, остановило нашу семью вообще от эвакуации морем. Не все люди с этого теплохода погибли. Мне встречались люди, мои ровесники, которые были спасены с этого теплохода другим следовавшим за ним теплоходом. Последний пассажирский теплоход отошёл из Одессы 16-го сентября 1941 года и благополучно достиг порта назначения. Наша семья упустила последний шанс на эвакуацию и осталась в Одессе в надежде, что город не будет сдан, как об этом постоянно заявляли по радио наши власти. Одесса действительно защищалась 73 дня, как ни один город в начале войны, и потом была названа первым Городом-героем.