– Уговорил. Ровно в девять буду у тебя. Сам не опоздай.
– Так у меня рабочий день не нормирован, – сказал он и укоризненно добавил: – Ты небось и не помнишь об этом, как в отставку вышел?
– Отчего же…
– Тогда жду!
* * *
Соблюдя приличие, ровно в девять утра я стучал по массивной двери костяшками пальцев.
– Заходи, – раздался раскатистый бас Луценко, и я очутился в просторном кабинете начальника криминальной полиции.
Иван уже шел навстречу. Мы сцепили «краба» и обнялись.
– Привет, старый! – сказал он и, отстранившись, но не разжимая свою клешню, стал пристально меня разглядывать.
– Чего уставился? Дыру протрешь, – пробурчал я, высвобождая свою ладонь.
– Забурел! – с деланым восхищением произнес он. – Сколько мы с тобой не виделись?
– Считай, четыре месяца. Последний раз встречались, когда ты Николаю права вызволять помогал.
– Как же, помню, – улыбнулся Луценко. – Как он там?
– Как был буржуем, так им и остался. Недавно новое производство открыл. Наведаться к нему в гости не желаешь? Тут недалеко.
– Вопрос, конечно, интересный, – почесал за ухом Иван. – Надо будет его обдумать. А сейчас, как говорится, прошу…
Он расположился за массивным письменным столом, в своем кресле с высокой спинкой, а я сел на стул у приставного столика.
– Ну, что там у тебя за халтура? Если не пыльная и хорошо оплачиваемая – готов впрячься! – сказал я бодрым голосом.
– Все очень непросто… – задумчиво произнес он и сдвинул брови.
Мне сразу стало понятно, что разговор предстоит действительно серьезный. В процессе многолетней совместной работы и времяпровождения его повадки и мимику я изучил досконально, как, впрочем, и он мои. Но тут лицо Ивана разгладилось, и он, озорно прищурившись, посмотрел на меня.
– Давай-ка сначала треснем по маленькой за встречу и для установления, так сказать, делового контакта, – предложил он и полез в ящик стола. Оттуда он достал полулитровую бутылку с кристально прозрачной жидкостью и блюдечко, накрытое салфеткой. – Вчера из дома посылку получил. – В его голосе прозвучали теплые нотки.
Домом Луценко всегда называл деревню в Гомельской области, где родился, где жила его мать.
Иван зажал в широченной ладони одновременно оба предмета и подошел к журнальному столику, на котором уже стояли две стограммовые граненые стопки.
Он щелкнул по бутылке пальцем и пояснил: