Возле свечи, согнувшись над старой конторкой, сидел широкоплечий мужчина с круглым добродушным лицом и записывал что-то в толстую книгу, щелкая громко на счетах. Это и был сам гробовщик Сауэрберри.
– А, это вы, мистер Бамбл! – сказал он, поднимая голову от своих счетов, когда сторож с мальчиком вошли в лавку.
– Собственной персоной, мистер Сауэрберри, – ответил Бамбл. – Я привел вам мальчика.
– А! Ну, давайте его сюда! Посмотрим, каков ваш мальчик! – усмехнулся гробовщик и, взяв свечу в руки, поднес ее к самому лицу Оливера и стал пристально его разглядывать.
– Душенька, выдь-ка сюда на минутку! – крикнул он.
В дверях тотчас же показалась маленькая худая женщина с впалой грудью и очень неприветливым лицом.
– Это, душенька, мальчик из приюта, о котором я тебе говорил, – сказал ей гробовщик вкрадчивым голосом.
– Господи, как он мал! – всплеснула руками его жена.
– Ну, это не беда, – сказал Бамбл. – Он и вправду маловат, но он вырастет, миссис Сауэрберри. Вот увидите, как он скоро вырастет!
– Да еще бы, на наших хлебах-то! – раздраженно воскликнула миссис Сауэрберри. – Я всегда говорила, что держать приютских детей нет никакой выгоды, решительно никакой. Они обходятся гораздо дороже того, что сами стоят. Но моего мнения слушать не захотели. Ведь мужчины всегда делают по-своему!
Бросив сердитый взгляд на мужа, который и без того совсем растерялся, она отперла боковую дверь и втолкнула Оливера в темный сырой погреб, служивший им кухней, где сидела грязная служанка в стоптанных башмаках и в таких рваных синих чулках, что их уже невозможно было заштопать.
– Шарлотта, – сказала ей жена гробовщика, – дай-ка этому парню поесть. У тебя есть там куски холодного мяса, что я отложила для Трипа, отдай их мальчишке. Трип может оставаться без ужина, раз он с утра где-то шляется. А этот голодранец наверняка съест их с удовольствием.
Шарлотта достала с нижней полки шкафа тарелку с засохшими кусками мяса, отложенными было для собаки. Если бы вы видели, с какой жадностью накинулся на них бедный голодный мальчик! Ведь для него это был поистине царский обед…
Оливер ел торопливо, набивая рот обеими руками, еле прожевывая куски, а хозяйка внимательно наблюдала за ним и постепенно приходила в ужас от того, как он много ест.
Наконец на тарелке ничего не осталось. Оливер подобрал последние крошки, вытер рот рукавом и сложил руки.