— Я вроде читал в газете, что стену повредили, — заметил я,
внимательно наблюдая, как виртуозно ругаются два богато одетых
бородатых мужика с телегами. Купцы, наверное.
— Дык это с другой стороны. Твари же не глупые — к главному
входу переть. Здесь всегда кто-то из Бутурлиных дежурит, охраняет,
— с важным видом ответил возница, за которым наш отряд встал в
очередь. Крепкий мужик не оборачивался и, по-видимому, принял меня
за юного крестьянина. — Не ссы в штаны, пацан, здесь безопасно.
— И стена вон какая высокая, — с восхищением поддакнул я,
пропустив мимо ушей такое вольное обращение. — Никто не
заберется!
— То еще при прежних хозяевах, Морозовых, возвели. Бутурлины
только поддерживают ее, да и то как попало. Почти седмица прошла, а
дыру до сих пор не залатали. — Он с горечью махнул рукавом и
приложился к обмотанной веревкой бутыли. — А вы откуда будете?
Мужчина обернулся и оробел, увидев группу вооруженных всадников
под предводительством дворянина в окружении двух прекрасных девиц,
то бишь меня.
— Не местные мы, — подмигнул я заметно расслабившемуся
крестьянину. Похоже поначалу он принял нас за дружинников
Бутурлиных, а те, думаю, вполне за подобные речи могли глаз на очко
натянуть. — Спасибо за рассказ.
— Дык это, всегда пожалуйста, барин. — Он неуклюже поклонился и
взялся за поводья, очередь немного сдвинулась вперед, и мы ступили
на мост. — А чего к нам пожаловали?
— Туризм, культурное просвещение, все такое… — Заметив
непонимание в глазах собеседника, я упростил свою речь: — На базар
хочу сходить и в кабак.
— О, это всегда правильно! Матушка моя всегда говорила, торговля
двигатель прогресса! Хотя, что такое двигатель и прогресс, мне
неизвестно. Но слова красивые! Вы ежели пиво любите, рекомендую
«Хромого тролля»! Там хозяин сам варит, лучший эль на весь наш
феод!
— Обязательно, спасибо за наводку. — Я хотел продолжить
расспросы, как нас самым грубым образом прервали.
— Посторонись, шантрапа! — Из-за спин моих воинов показался
всадник, какой-то безусый шкет в мантии изумрудного цвета. Длинные
волосы, тонкие черты надменного лица. Все это с трудом вязалось с
его явно излишней полнотой. От его высокомерного презрительного
взгляда у меня сразу заскрипели зубы. — Пропустите князя!
Любезно подсвеченная системой надпись оглушила меня.