- Я увидела, как он, несчастный, брошенный этой кацапской
лахудрой, идет по Советской один, пешком... Я видела, в каком он
состоянии - и догнала его и привела домой!
- И что, и что? Как он? - оживилась Алена и даже придвинулась к
подружке поближе.
- Как?! - Май тряхнула головой, - Да никак!
- В смысле - никак? Ты что - даже не захотела с ним... Ну-у-у...
- Алена сделала какой-то неопределенный жест рукой и закатила
глаза, - Гера ведь такой, такой... Ну - мужик что надо стал!
- Стал... Аленушка, я его разула, раздела, уложила на кровать,
приняла душ, навела полный марафет, надела то самое чехословацкое
белье, помнишь?
- Алого цвета? - томно и мечтательно вздохнула Алена.
- Алого цвета! Пришла - он лежит с открытыми глазами и смотрит в
потолок! Я... Ну и так, и по-другому, и по всякому, а он знаешь
что?
- Что-о? - широко раскрыла глаза наша делопроизводитель и
облизала губки.
Май достала свою конченую папироску и не менее конченый
мундштук, чиркнула импортной зажигалкой, затянулась и трагично
проговорила:
- Сказал: "Руссо туристо - облико морале!" Повернулся к стенке -
и уснул! – она, ей-Богу, едва ли не зарыдала.
А я едва от радости с крыши не свалился. У НАС! НИЧЕГО! НЕ БЫЛО!
Яа-а-а-а-аху!!! Нет у нее методов против Кости Сапрыкина... То есть
- против Геры Белозора!
Может быть, это странно - гордиться тем, что НЕ переспал с
красивой молодой женщиной. Обычно наш брат-мужчинка, наоборот,
склонен такого рода событиями кичиться и тешить своё самолюбие, но
в этом конкретном случае "руссо туристо - облико морале!" это
именно то, чем гордился я. Машенька Май при всех ее прелестях - это
медуза горгона! При том, что Медуза - это имя, а горгона -
принадлежность к классу мифических существ, кстати.
В общем - гора свалилась с плеч, камень - с души, и стало мне
так легко и радостно, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И
собак я отснял - отлично получилось. Действительно, штук двадцать
очень наглых кабыздохов оккупировали детскую площадку, морально
разлагались в песочнице, предавались групповому разврату на горке и
обоссали все качели. Удалось снять всё и сразу, но разврат собачий
в печать точно не пустят, ибо порнография.
Заголовок был уже придуман. Конечно же - "Собачье дело", что же
еще? Клише и штампы - наше всё, список уродских названий продолжал
активно пополняться. Но всё это меркло перед внезапным счастьем в
личной жизни. Потому что когда личной жизни нет - это иногда тоже
своего рода счастье.