Келеар протянул мне ручонку, и я в недоумении посмотрел на Нирель.
— Он приветствует тебя. Пожми ему руку.
Я аккуратно сжал теплую ладонь сына, стараясь не причинить боль. Келеар улыбнулся, засмущался, и его щеки заалели. Он отстранился от меня и прижался к груди матери.
— Скоро он привыкнет, — утешила меня Нирель.
Из коридора послышались женские крики, и я сразу понял, что мать лютует. Наверное, Милт не уделил ей должного внимания из-за того, что всю ночь сидел с ребенком. Я вышел из покоев, чтобы разобраться и увидел знакомую картину.
Айдис, окруженная прислугой, громогласно раздавала приказания. Поодаль у стены стоял Тулек, поглаживая меч, висящий на поясе. Я заметил, что у него встревоженный вид. Увидев меня, друг встрепенулся, прошел мимо Айдис и отвесил мне поклон.
— Повелитель, я пришел доложить о восстании. Гарпи стоят у ворот Маскулайна и требуют императора. Иначе грозятся нападением на стражу города.
— Причина восстания?
Хотя я уже знал ответ на этот вопрос.
— Хотят забрать своих детей из Твинта. В поселении нагилов тоже прошла смута. Не равен час и они придут к воротам Маскулайна.
— Подавите восстание! — вмешалась мать, распустив прислугу. — Твинт создан специально для того, чтобы с детва вложить им в головы законы Инфернума и освободить расы от лишних забот. Будет больше времени на работу во благо империи.
Раньше я бы согласился с Айдис. Ее рассуждения верны и настроены на благо, но я уже не мог рассуждать как раньше, ведь сам стал отцом.
— Пошли, Тулек. Я поговорю с ними.
— Много чести, Кирон! Они должны подчиняться законам империи. Не делай из себя посмешище!
Мать встала у меня на пути, буравя недовольным взглядом.
— Законы должны оберегать жителей Инфернума, — позади раздался голос Нирель. Я обернулся и увидел ее на пороге покоев вместе с сыном. — Вы не имеете право забирать детей у родителей. Закройте Твинт и отдайте детей, иначе нам не избежать восстания. Обучать военному искусству можно уже взрослых жителей. Причем по их собственному желанию. Такого не было даже тогда, когда всех женщин называли мау и ни во что не ставили. Дети — это святое. Не надо их трогать. Поменяйте закон.
— Да кто ты такая, чтобы диктовать законы?! Не успела вернуться, уже вмешиваешься в политику! Кирон, поставь свою женщину на место! — кричала мать.