– Ладно, иди, я сама разберусь, – отпустила она администратора.
Шальная мысль пришла ей в голову. С паспортной фотографии на нее смотрело лицо, в котором Лебедева без труда отыскивала внешнее сходство – такие же темные, чуть вьющиеся волосы, такой же разрез зеленых глаз. Решение было принято – отчаянное, сумасбродное, но бесповоротное.
Сходство Лебедевой с девушкой на фотографии и впрямь было очевидным – она без всяких осложнений преодолела пограничный контроль сначала в московском аэропорту Шереметьево, а потом в женевском аэропорту Куантрэн. На второй день пребывания в Швейцарии в ее гостиничный номер властно постучали. Открыв дверь, Лебедева увидела на пороге полицейских. «И был донос и был навет», как пел незабвенный Владимир Семенович. Донос по факту проникновения в Швейцарскую Конфедерацию по чужому паспорту российской гражданки, а навет в том смысле, что в доносе живописались «преступные подвиги» Лебедевой, и вывод наличествовал: принадлежит к русской мафии, несомненно, входит в число ее руководителей. Сдал ее кто-то из своих, впрочем, теперь уже доподлинно известно, кто именно. Мотивы доноса проглядываются совершенно низменные, впрочем, сие из области рассуждений, а заявительница может возразить, что руководствовалась, напротив, самыми возвышенными побуждениями. А потому свои и Лебедевой выводы оставлю при себе. Кто желает, может на эту тему вволю пофантазировать.
* * *
ЮЛИЯ ЛЕБЕДЕВА:
В тюрьму Шан-Долон меня привезли ночью, в том самом платьице, в котором я была, когда пришли полицейские. Ни зубной щетки, ни смены белья, ни косметики – ничего у меня при себе не было. Конечно, я понимала, что натворила черт-те что. Но я и вправду была в тот момент не в себе, способна на самые отчаянные поступки. Прилетев в Женеву, я ринулась узнавать о судьбе своего друга и выяснила, что он действительно застрелился. Где он взял оружие, почему ушел из жизни – вот о чем я думала все это время. И когда за мной пришли полицейские, я находилась в какой-то про-страции. Спокойно, даже, скорее, равнодушно пошла с ними. Мне, по большому счету, в тот момент было абсолютно наплевать, что со мной сделают.
Перед тем как отвезти в Шан-Долон, меня допросили в полиции. И первый вопрос, который мне задали, был о Сергее Михайлове. Меня спросили, знаю ли я его. «Что вы подразумеваете под этим вопросом? – переспросила я. – Знаю лично, знаю хорошо или знаю в лицо? У нас вся страна его сейчас знает. Дня не проходит, чтобы его не показывали по телевизору или не публиковали его фотографий в газетах и журналах. Так что я тоже знаю Сергея Михайлова в лицо…»