— Ты плохо на меня влияешь, потому что я тоже начинаю
чувствовать себя молодым и романтичным, — услышав тихий гул
взбиваемого винтами аэроплана вечернего воздуха, сказал я королеве.
— В моем возрасте это как-то даже постыдно.
— О своем возрасте никогда не стоит думать, — легкомысленно
фыркнув, ответила Сальма. — Тем более не так уж много тебе тех
лет.
И в самом деле не так уж много. Еще несколько лет - и будет
почти честные полторы сотни, если подумать. И только в таком
возрасте понять, что в первую сотню я совершал предельно глупые
ошибки, все-таки обидно.
Если вспомнить прошлую жизнь и несколько попыток наладить ее
личную составляющую, то есть отношения с моими бывшими женами, то я
был тем еще нарциссичным снобом. Изжить снобизм до конца пока не
вышло, но от нарциссизма я, пожалуй, избавился. Нарциссизма не в
том плане, в котором его понимают обычно. Потому что миф о
Нарциссе, если взглянуть на него под определенным углом, принимает
иную мораль. Прекрасный Нарцисс влюбился не в свой красивый облик в
отражении, а в само отражение. В то, что оно было таким же, как он.
Имело те же убеждения, те же взгляды, оно двигалось так же, как он
— оно было в полной его власти без каких-либо усилий. Именно без
усилий, в то время как добиться подобного от другого человека
сложно.
Все мы, люди, как кусочки не подходящих друг другу пазлов. Мы
ищем свои половинки, как перволюди из платоновского «Пира». Хотя
половинок нет, а есть возможность измениться друг под друга.
Принять стороны спутника, чтобы он принял твои и стать кусочками
одной головоломки. Так Сальма приняла мои идеи, а я — принял ее, и
вместе с Сарой родились еще Страна Песка и Уния Дракона. Боль
Микото и мой взгляд на мир. Настойчивость Кушины и мое видение
самого себя.
Да, надеюсь, друг к другу мои женщины тоже смогут
подстроиться.
— Задумался о прожитых годах? — полюбопытствовала Сальма во
время затянувшейся паузы. — Или о войне? Одна женщина летит сюда,
но вторая ведь осталась там.
Ладонь королевы чуть крепче сжала мою руку, сама Сальма
внимательно посмотрела мне в глаза, пытаясь понять мои эмоции. Я
чувствовал в ее душе странную смесь чувств. Ревность, которая не
ревность, и удивляющее саму Сальму сопереживание мне за судьбу
Микото.
— За нее я не волнуюсь. Она может постоять за себя и не является
целью опасных личностей, — покачав головой, ответил я. — Война —
это всегда опасно, но у Микото есть тузы в рукавах. Ты сама знаешь,
я забочусь о безопасности своих близких.