А еще на печи красовались теперь две деревянные тарелки, один стакан, одна ложка и нож.
Совсем небольшой. Он поместился у меня на ладони вместе с зашарканной рукояткой, когда я взяла его в руки, тяжело сглотнув оттого, какая шальная и безумная мысль промелькнула в моей голове и для каких целей я спрятала его в складках платья, боясь, что монстр может появиться в любую секунду.
Неужели это все принес он?..
Я не притронулась ни к чему даже пальцем, кроме подушки, прошипев себе под нос:
- Интересно, скольких людей ты убил, чтобы раздобыть все это?
Гордая, хоть и раздавленная я легла на пустые грубые доски, скручивая мокрые волосы, с которых капала вода, прижимая подушку и нож, который спрятала под ней, демонстративно отворачиваясь спиной к двери, и точно зная, что скоро он вернется.
3. 3 Глава
Я думала, что услышу, когда он вернется.
Но сон, одолевший меня, был настолько липкий и тяжелый, что я не смогла открыть глаз, даже когда услышала, что больше не одна в доме.
Мысли о том, что это может быть спаситель из людей, даже не было, потому что я сразу уловила запах тела монстра.
Он пах по-особенному.
Не так, как люди.
Лесом, силой, пеплом, отголосками крови.
Он не трогал меня и снова что-то делал у печи, чтобы огонь не потухал и тепло в доме сохранялось постоянно, а еще выносил ушат, не стремясь подойти ко мне и потревожить хоть и крепкий, но неспокойный сон.
Меня не интересовало, что именно он делал и для чего, теперь моя душа была спокойна тем, что прямо под ухом через подушку лежал мой маленький острый шанс на спасение! Я даже не вздрогнула, когда вдруг ощутила его ладони на своем лице и почувствовала, как он выдохнул так, словно был взволнован:
- Рада…
Хотелось поморщиться и зашипеть, что он не смеет называть мое имя вслух, ибо его дали те, кого он зверски убил, но я не смогла.
Ни открыть рта, ни даже приподнять тяжелых ресниц, в эту секунду ощущая, что все тело стало словно сотканным из ваты, я не чувствовала ни рук, ни ног – даже своей кусающей боли.
Я словно растворялась, не в силах пошевелиться, но при этом чувствуя, словно меня прибивает к полу всей тяжестью мира.
- У тебя жар!
Странно было слышать волнение в этом хриплом низком голосе и ощущать, что его руки обычно такие обжигающе-горячие и тяжелые, сейчас казались прохладными, когда он коснулся моего лица, убирая все еще мокрые пряди волос и поглаживая по полыхающим щекам.