— Присаживайтесь. — Мне указали на глубокое мягкое кресло из
тех, в какие вовсе не следует садиться — слишком велико будет
искушение остаться. Но ректору не отказывают. Особенно в такой
малости. Потому пришлось смириться и повиноваться. Увы, но жестких
стульев, что лучше иных слов напоминали о разнице статусов, здесь
не было. Зато имелись иные редкости: на массивном ректорском столе,
под зачарованным стеклом, чтобы случайно не повредить, находилась
карта континента и всех прилегающих земель, в том числе и
Марголина. На ней то и дело пробегали искорки, отмечая границы
стран, а если дважды щелкнуть по любому из участков, можно было
увеличить его так, как если бы ты летел над городом и с высоты
птичьего полета осматривал окрестности. Впрочем, подобными
возможностями славились почти все изделия мастера Винатье,
посвятившего жизнь иллюзиям и картографии, а вот чего они не могли,
так это указывать приблизительное — точное было бы из разряда
божественного чуда — местоположение одаренных. Но карта ректора
именно их сейчас и показывала. И, судя по одиноким точкам, хозяин
кабинета интересовался не классическими магами или ведьмами — их
было гораздо больше в любой из стран континента, его внимание
занимали демоны — те, кто ныне редко навещал наш мир, предпочитая
действовать из тени или с помощью связанных с ними контрактами
одаренных.
— Вьера Таяни? — позвал виер АльАвенд. В том, что господин
дракон — виер, я даже не усомнилась. Реликвии, подобные этой карте,
младшему члену рода просто бы не доверили, а одолжить… чтобы дракон
поделился с кем-то своей настолько ценной собственностью? Скорее уж
темная ведьма кого-то бескорыстно спасет.
— Господин ректор?
— Рад, что чтение наших рун не представляет для вас трудности, —
хмыкнул виер АльАвенд.
Я усмехнулась: мой особый талант действительно был крайне
полезен, пусть и не распространялся на устную речь. Но, когда
имеешь дело с гримуарами давно почивших коллег, лучше уметь читать,
чем болтать.
— Что еще вы можете? — так и не дождавшись ответной реплики,
продолжил задавать вопросы дракон.
Я сунула руку в сумку и, стерпев прикосновение шершавого языка
Тута, извлекла наружу сложенный вдвое лист — мою подредактированную
выпускную ведомость. В конце концов, зачем почтенному ректору
знать, что было моей специализацией и как тяжело мне давался
этикет. Последнее, впрочем, было так распространенно в Кроудгорде,
что на это закрывали глаза и даже не учитывали при выдаче золотого
свидетельства. Мое — честно заработанное — так и осталось дома,
Верховная отчего-то решила в глазах драконов сделать меня менее
ответственной, а потому ректор скользил взглядом по абсолютно
средней ведомости.