- Иди ближе к огню, - вздрогнула я от голоса волка. – Согреешься.
Даже не пошевелилась, замирая от страха.
- Не притворяйся статуей, - усмехнулся он. – Хотя больше всего ты похожа на бесформенную кочку.
Да хоть на букашку, плевать. Главное, чтоб оставил меня в покое. Все равно не сделаю так, как он велит. Я еще сильнее зарылась лицом в платье и руки закопала туда же.
- Ты вообще меня слышишь? – вновь заговорил Никола, и на этот раз в его голосе я различила признаки раздражения. – Я тебя не съем, если что…
Причем тут это?! Они, волки, до такой степени привыкли господствовать, что не понимают элементарного? А что делать нам, людям? Да я такого даже в страшном сне не могла себе представить! Не двинусь с места и все тут.
- Так. Ты мне надоела!
Даже сообразить ничего не успела, как какая-то сила вцепилась, довольно больно, в мою руку повыше локтя и оторвала от пола. Только и успела, что зажмурить глаза, как Никола уже отпустил меня, протащив пару метров вперед и небрежно стряхнув. Пятой точке досталось, сгруппироваться я не успела. И теперь глотала слезы боли, по-прежнему уткнувшись в колени. Старалась делать это беззвучно, чтобы еще сильнее не разозлить волка. А то, что он зол, даже не догадывалась, а знала наверняка. Слышала рядом его свирепое дыхание и физически ощущала угрозу, исходящую от него. Хвала Творцу, он хоть больше не пытался заговорить со мной. И на том спасибо! От его низкого голоса меня неизменно бросало в дрожь. Чем больше находилась в обществе Николы, тем опаснее его считала. Если с первого взгляда он мне показался только очень сильным и грозным, то сейчас я понимала, что с таким как он лучше дружить, а не враждовать. Только вот, не дружат люди с волками. И что мне делать, ума не прилагала.
Сколько длилось наше молчаливое соседство, не знаю, только тело мое снова ужасно затекло и ломило. Я уже молилась про себя Творцу, чтобы хоть намекнул на выход из ситуации, а иначе мне грозил полный паралич от долгой неподвижности.
Кажется, я задремала прямо так, сидя, и очнулась от приглушенных ругательств, смысл которых сводился к человеческому тугодумию и вообще нашей неразвитости, как представителей существ разумных. Надо думать, что говорил Никола, прежде всего, обо мне. Ну и, естественно, я не могла с ним согласиться.