А вот кабинет внушал.
Хотя и здесь хватало пустующих мест. В углу стоял широкий
оружейный шкаф, в лучшие времена вмещавший с десяток винтовок.
Сейчас же там было только две: охотничья одностволка с погнутым
стволом и что-то совсем древнее, похожее на мушкет с обновленной
ствольной коробкой. То есть уже не кремень с порохом и пули
шомполом через дуло, а откинул затвор, вставил пулю с гильзой,
закрыл, выстрелил и так по новой.
Стена за шкафом вся была в крючках и полочках, на которых сейчас
была только пыль и паутина.
— Многое пришлось заложить, — в очередной раз вздохнул Захар,
усаживаясь на стул, а потом заметил мой взгляд, — «Джонсон» уже не
починить, только если ствол менять, а вот «Крынка» рабочая, приклад
только расщепило.
— Ну-да, ну-да, расщепило, — я решил уже не удивляться и тем
более спрашивать, что за желтые клыки торчат из треснутой
деревяшки.
Противоположная стена напоминала доску детектива-любителя. Стоял
массивный стол из темного дерева, а над ним во все стороны
расходились бумажки с заметками, фотографии и газетные вырезки. В
некоторых местах на толстые спицы, торчащие из стены, были насажены
довольно толстые пачки бумаги. А между некоторыми спицами
детективный дед растянул красные нити. И почти все они вели в центр
стены к, слабо шевелящийся на сквозняке, старой газетной
заметки.
Первая полоса «Столичного вестника», большой материал
за авторством некоего Д. Рихтер, где в центре рисунок
раскуроченного взрывом и пожаром склада, броский заголовок:
«Предательство Ордена. Погибло двадцать одаренных» и
фотография моего отца.
Я обернулся на Захара, но тот лишь покачал головой и кивнул на
стол. В ворохе каких-то чертежей, отчетных ведомостей и смятых
бумажек лежала толстая тетрадь. Черный кожаный переплет, потертый и
лоснящийся от частого использования, на боку два ремешка, втиснутых
в медные замки с какими-то символами, похожими на руны.
Видимо, тот самый дневник деда, который мне все объяснит.
Надеюсь, что для начала Захар объяснит, как его открыть.
Но он не успел. Снизу раздались торопливые шаги, кто-то бежал,
перепрыгивая через ступеньки, и уже через мгновение в дверном
проеме появился запыхавшийся пацан лет четырнадцати и с ходу
завопил:
— Дядька Захар, в Авдеевке пискуны сработали, кажись, выброс
будет, а там Анька рожает и Трофим лежачий, не успеют тикануть, —
скороговоркой выдал парень, и только потом заметил меня и
перекрестился, — Благословен род, барин, помогите…