Я посмотрел на мужиков. Захара чуть потряхивало, а Гидеон,
наоборот, выпрямился, хрустнул шеей и улыбнулся. С него даже
похмелье слетело. Только обделенный светом Вилы стоял какой-то
грустный и поникший.
Хер знает, что это было, но мне понравилось. Забористая, однако,
штука, дайте две.
Возможно, я сказал это вслух или очень громко подумал, но
вселенная услышала. И как обычно все переврала.
На границе молочной пелены стали вспыхивать зеленые глаза. Одна
пара, две… четыре. Низко идут, не больше метра в холке. Но в этом
мире, похоже, на мелочь не играют — где-то дальше в тумане зажглась
еще одна пара глаз уже на другой высоте. И я очень надеюсь, что это
она просто залезла на крышу дома.
— Это баргесты из начальных деймосов, — Гидеон пошире расставил
ноги, закрепляясь в липкой грязи, — Я их задержу, а вы прикрывайте
и бейте. Матвей, бей их в грудину, надо сердце поразить.
— А, ну да, осиновый же кол…
— Ты как вообще?
— Норм, я в деле.
Крутанул, будто бейсбольную биту, кол в руке, и решил, что
готов. Приход от поглощенного света еще действовал, а, может, это
гены пробуждались, но страха не было. Я действительно, был готов.
Мысли о реалити-шоу, разводе или инсценировке куда-то пропали, а
вместо них пришло спокойствие.
Осиновый кол в сердце? Да, легко! Шишек в жопу напихать, как в
том старом анекдоте? Да, пожалуйста! Я все равно не представляю,
где у них сердце — там зубов столько, что кажется, будто это не
звери, а ходячие челюсти.
Давайте, твари, подходите по одному, буду анатомию изучать. Мне
начинал нравиться этот мир — простой и понятный. Перед тобой зло, а
в руках бита. Вспомнить бы еще, что там рекомендуют в случае
нападения животных. Или какие были мифы — баргесты в старом мире,
насколько я помню, тоже были. У англичан вроде в мифологии.
Но вспомнить мне не дали. Гидеон стал крутиться от одной твари к
другой и затянул какое-то протяжное песнопение на непонятном языке.
Но пафоса в нем было, как в фильмах с припадочными экзорцистами.
Скорее всего, латынь. Я слышал отдельные слова, типа: верде, драко,
лукс, дукс, сатана... но в остальном этот церковный речитатив от
меня ускользал.
А вот собачек аж приплюснуло. Они выгнули спины, прижав морды к
земле, скалились и рычали, пуская зеленые слюни, но вперед не
шли.
Первым у нас среагировал Вилы — подскочил к ближайшей и ударом
снизу вверх подцепил ее на вилы. Прокрутил над головой и впечатал в
землю в метре от меня, обдав грязными брызгами. Тварь дергалась, но
он держал крепко, подставив под мой удар ее грудину и не давая
перевернуться.