— Трофим, рано ему еще об этом думать, — Гидеон оттеснил меня от
окошка, — Давай уже считаться.
— Добро, — Трофим выдвинул ящик из-под стола, заменявший ему
кассовый аппарат, и начал вынимать разноцветные бумажки, — Итого,
за закрытие разрыва в Авдеевке — сто двадцать рублей, заказ был не
ваш, поэтому без премии. Янтарь мелкий, силы в нем нет почти,
поэтому сорок рублей. Клыки малые по двушке, крупные по червонцу,
шкурки и потроха на вес, за все еще десятка.
Не знаю, на что рассчитывал Гидеон, но суммы его явно не
радовали. Чуть ли не зубами скрипел и закатывал глаза, что-то
подсчитывая в уме. Я тоже посчитал, вышло двести десять рублей.
Символично, почти как мой долг Дантисту, только в тысячу раз
меньше. Ну, в принципе судя по суете клерков, которые каждые
несколько минут вписывают новые заказы на стену, если делать по три
заказа в день, то за год как раз рассчитаюсь. Сам пошутил, сам
посмеялся.
— Так, с этим разобрались, — Трофим отсчитал двадцать одну
бумажку по десять рублей, но передавать их не спешил, — Плата за
новобранца двадцать рублей, жетон охотника еще червонец,
просроченные взносы, продление лицензии, Орденский налог…
Трофим деловито перечислял все новые и новые пени и взносы и с
каждым разом стопка лишалась одной или нескольких бумажек. Гидеон
только кривился и облизывал пересохшие губы. А мне было хорошо.
Я вспоминал все разы, когда я получал зарплаты или премии, как
выдавали в конверте, как дзинькала смска пополнения карточки. Там
больше было, порой и сильно больше, но такого кайфа, как сейчас, я
не испытывал никогда. Если только за первую пятерку, но нет.
Сейчас был прям КАЙФ с большой буквы. Даже если сейчас еще
половину заберут на какие-нибудь там шторы или компьютеры, или на
юбилей императора, я все равно не обломаюсь. Буду и дальше ходить
на эту работу. Я сжал в кулаке медальон и сказал Трофиму
спасибо!
Под недовольное кхмыканье следующих в очереди Гидеон пересчитал
то, что осталось. Целых сто двадцать рублей! Сотку оставил себе,
помахав перед моим носом списком от Захара, а мне вручил две
красненькие чуть потертые бумажки с надписью: «Государственный
кредитный билетъ десять рублей».
Получив деньги, святоша явно вознамерился меня сплавить. В нем
проснулось красноречие, всячески убеждавшее меня в том, как скучно
ходить по складам и магазинам, выполняя поручения Захара. Понятно
было, что старик хочет закинуть себе за воротник. И я его отпустил.
Боялся, конечно, что потом пожалею, но очень уж самому хотелось
зайти в пару мест.