– Так, не трусь, – даёт наставление, застёгивая на мне наколенники, налокотники, специальные перчатки и шлем, которые себе почему-то даже не примерила. – Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
– И не лежит в больнице загипсованным пару месяцев, – ворчу в ответ. – Тебе не кажется, что защиты маловато? Может, там у тебя найдутся антиударный свитер и ударопрочные штаны?
Подруга закатывает глаза и легонько хлопает меня по плечу.
– Главное, держи равновесие. Расставь ноги поустойчивее. Вот так, правильно. Не дёргайся слишком резко и не стой столбом, а то точно упадёшь. И следи за доской – тогда всё норм будет. Просто представь, что она – продолжение твоих ног.
Перевожу на неё подозрительный взгляд.
– Сколько раз ты уже здесь тренировалась?
Она прячет улыбку – вот же подставщица!
– Это неважно – давай, пробуй.
Мне очень хочется сделать всё наоборот – зажмуриться и просто съехать отсюда на заднице, чтобы Кира отстала от меня, наконец, с этой идеей-фикс, но тело упрямиться и явно не хочет зарабатывать очередной синяк даже ради спасения хозяйки. Поэтому я честно пытаюсь выполнить все советы сразу, но очевидно, слишком усердно, потому что мы со скейтом практический сразу скатываемся в разные стороны. При этом я умудряюсь потерять один наколенник, и в итоге у меня изодрана коленка и поцарапаны оба запястья.
– Горе луковое, а не человек, – прицокивает языком подруга, помогая мне подняться. На моё счастье, в нашу сторону мало кто смотрел, но кое-кто из парней всё-таки видел и теперь сочувствующе улыбался. – Головой не ударилась?
– Вроде нет. Говорила же, что это дурацкая затея!
– Кажется, ударопрочные штаны действительно не помешали бы... Зато теперь мы точно знаем, что вам с доской не по пути, – надрывает Кира живот над собственной «искромётной» шуткой.
Ха-ха, как смешно – умереть не встать просто...
Кира вытаскивает из сумки перекись водорода и бактерицидный пластырь – жизнь научила её носить с собой мини-аптечку – и обрабатывает мои раны; прицокивает языком, когда я морщусь, и что-то ворчит себе под нос, когда выговариваю ей за дырку на новых джинсах.
Что-то очень похожее на «Давай, ещё из-за барахла поплачь».
Царапины так некстати напоминают мне двадцать шестое июля две тысячи семнадцатого – день, когда меня сбила машина. Я так крепко приложилась головой об асфальт, что от треска черепа у свидетелей ДТП заложило уши – по словам Киры, которая была одной из них; несколько сломанных рёбер, перелом левого бедра – я потом пару месяцев заново училась ходить – закрытая черепно-мозговая травма, отёк мозга и, как следствие, три месяца самой настоящей комы. Врачи вообще не верили, что я могу очнуться, уже поставили на мне крест, потому что с моими травмами не выживают. А я взяла и очнулась – родные тогда в шоке были, даже Мирослава прослезилась; доктора называли моё пробуждение чудом и частенько недоумённо чесали в затылке, когда заходили провести очередные анализы. А я только порадовалась, поблагодарила своего Ангела-Хранителя и стала жить дальше.