А отцу требовалось деньги. Прежде всего, для его мастерской.
— Я отправлю тебя к нему! — объявил отец, приглаживая бороду.
— Что?..
Я едва не упала в обморок от такой новости. Вцепилась в спинку стула и неверяще уставилась на отца. Он же это не в серьез?
— Я всегда считал тебя недалекой, но не до такой же степени, чтобы не понять суть разговора, — отец свёл мохнатые брови к переносчице. — Ты ничем не хуже своей сестры. А, может, даже и лучше. Всем скажем, что ты уехала учиться. Но для начала получу перевод.
Он довольно потёр руки. А я покраснела от унижения и досады.
— Но Михаил ждёт Лизу, это ее он пригласил в Штаты, — напомнила я, снова забыв о покорности и смирении. — Это будет обман...
— Не смей! — Отец ударил по столу с такой силой, что тот едва не развалился. — Перечить отцу страшный грех. А что до этого паршивца Мишки... Он просит в жены мою дочь, он её получит! На этом точка.
Я набрала полную грудь воздуха и покусала щеку изнутри, собираясь с силами. Для того чтобы задать новый вопрос, требовалась немалая выдержка. Но я не могла молчать, ведь дело касалось моего будущего.
Наказания уже не боялась. Не больше того, что Михаил избавится от меня, узнав, что его обманули.
— Можно прочесть письмо?
Я шагнула вперёд и протянула руку.
Отец уставился на неё, как на гремучую змею.
— Нет! — отрезал он и, изорвав письмо на мелкие клочки, ссыпал в урну. — Оно предназначалось не тебе, а мне. Учись быть скромной и молчаливой, ведь именно такой хочет тебя видеть Мишка. В этих пропитанных грехом Штатах, поди, не осталось ни одной приличной девушки, вот и приходится выписывать невест из-заграницы. Приготовь ужин, и не вздумай снова лить на сковороду столько масла. Я не Мишка, и не могу сорить деньгами направо-налево.
Сказав это, он вновь ушёл в свою мастерскую и пробыл там до полуночи. А уже на следующий день получил денежный перевод, тем самым подтверждая сделку. Сколько за меня (вернее, за Лизу) дали, я так и не узнала.
Но наверняка много, именно поэтому отец побоялся показать мне письмо. Либо в нем было написано что-то ещё. То, из-за чего отец не мог отказать Михаилу в его просьбе.
Меня продали, как живой товар. Распорядились по своему усмотрению, не спросив согласия. И пусть на дворе двадцать первый век, я все равно почувствовала себя рабыней. Меня отдали тому, кто предложил больше.