Или это так реагирует организм на возможность отбиться от
армии? Хоть и офицер или вольноопределяющийся,пустьиXIXвек, а все
одно это тяжело, если не сказать плохо. И пусть рецепиент даже
внутри тела не волнуется, но поиск другого, штатского пути явно его
радует от дрожи в пальцах.
Сел обратно в постель, разобрал монеты по достоинствам,
рассматривая специфику отдельных денег. Рублевиков было аж
пятнадцать штук! Гип-гип ура! Это ж сколько унегорублей в ассигнациях, если они были 4 к 1?
Ой, ахти мне!
Кстати, решил и точное время «перелета». Рублевки точно
показали — это начало 1830-е годы. И рецепиент, вначале
сомневающийся, подтвердил — уж несколько лет царствует император
НиколайI.Приякорились!
Подсчитал остальные монеты. Полтинников было всего пятеро,
зато двугривенных оказалось срок три. Гривенников было семнадцать,
но пятак серебром один! Что за ценный такой номинал?
Впрочем, ладно, он не министр финансов. Всего почти
двадцать четыре рубля серебром! Поискал пальцами в кошеле, не
осталась ли еще какая монета, прежде чем скидать деньги обратно.
Что-то им все мешало. Немного обозлившись, потянул эту
преграду.
И им оказалась достаточно толстенькая стопка ассигнаций
красненьких десяток и синеньких пятерок! Сколько тут, ведь всяко
больше ста рублей ассигнациями в самом крайнем случае!
Только достаточно пожилой возраст Андрея Игоревича и
умение хранить спокойствие в любом состоянии позволили ему не
заорать на весь Санкт-Петербург или хотя бы нас весь большой
дом.
Вместо этого он медленно и аккуратно, стараясь не впадать
в чувства, стал считать ассигнации. Красного цвета бумажек с
достоинством в десять рублей. Их оказалось тридцать две!
Потом синенькие бумажки в пять рублей. Двадцать
три!
Вот тебе и сто рублей! Да тут триста с гаком! Да еще
серебро на те же сотню ассигнаций.
Хоть Андрей Игоревич и не очень верил в Бога, но тут и он
на радостях бросился на колени перед иконой (она была расположена в
красном углу комнаты, как памятник любого смиренного христианина) и
прочитал молитву во имя бога, сына и отца. Сам попаданец молитву,
разумеется не знал, но память рецепиента не подвела и он,
запинаясь, проговорил ее до конца.
И только потом мог слегка передохнуть и, наконец,
пристально осмотреться. Жил Андрей Георгиевич в маленькой
комнатушке пять аршин на три, в которой в большим трудом
размешались опять же небольшой столик, самодельный табурет и
кровать. Мебель была в минимуме для приличного житья, но какого она
была дешевой и примитивной! И как действительно грязно!