- Так точно, ваше
императорское величество! - внешне молодцевато отрапортовал, как в
строю, генерал. Хотя внутренне он уже совсем было заробел. А что
теперь делать!
Монарху и это весьма
понравилось. Не сказал особо ничего, но даже взгляд его смягчился.
Уже не смотрит, как на супротивника в сражении.
- Вот ведь как научился
писать? - как-то задумчиво сказал Николай, - все учимся понемногу
буковки карябать, а большинство все равно пишет, как курица ряба. А
этот подишь ты! Молодой человек, а так умеет, что завидки берут!
Уже только за это надо его беречь и невзначай не
пришибить.
- Я спрашивал на днях у него,
- рискнул влезть со своими со словами Подшивалов, - Макурин сказал,
что как раз он и не удивляется, почему так умеет писать красиво.
Гибкость рук у него хорошая от Господа нашего Бога. И родители, к
ому же, пока еще живы были, много и знатно учили, как это делают в
настоящих дворянских семей столбовых родов. Так и стал писать очень
хорошо на удивление всем.
- Вот ведь как оно! - удивился
император, - сами же постоянно говорим, что дворяне это основа
России. М-да, - невнятно договорил он в такт своих слов, читая
вновь доклад, - А скажи-ка мне, Семен Семенович, вот эта интересная
мысль в тексте, кто ее придумал? Не бойся, не
рассержусь.
Николай Павлович сел на
небольшую — в два человека — софу около скромного изящного стола.
Повинуясь небрежному, но настойчивому жесту, Подшивалов сел рядом.
Господи, хорошо-то как! Он был сильно взволнован. Еще бы! Сейчас
НиколайIокончательно включил его в свой
близкий круг.
«Боже, замечательно-то как, -
млея от такого близкого положения, подумал он, - завтра свечку
обязательно поставлю в Исаакиевском соборе, молить буду
Господа!».
Перед августейшей аудиенции
генерал, за недостатком времени, сам прочитал содержание бумаги не
очень внимательно и сейчас буквально впился в текст.
- Ах это, - облегченно сказал
он, увидев знакомые строчки. Именно на это настоятельно обратил
внимание Макурин, считая, что государь—император обязательно
прочитает это. И ведь оказался прав, каналья! - Это написал сам
делопроизводитель. Обратился потом ко мне — можно ли? Я посчитал
мысль остроумной.
Подшивалов в сомнении
остановился, ожидая реакцию НиколаяI.
-Да не только
мысль оказалась остроумной, но и очень точной. «Небольшие реформы
могут быть и радикальными, при том, что общий курс развития
обязательно и только лишь может быть умеренным». Как хорошо
сказано. Пожалуй, и я мог под