Почему эта просьба направлена
к министерству финансов, понятно. Все денежные средства направлены
только через каналы этого ведомства. И почему отказано, понятно
тоже. Требование денег никогда не встречало радости. Да еще
первопричина в обиде. Видимо, послание оказалось вполне законным,
если в качестве причины отказа были всего лишь грязь и ошибки
чиновника. Что же, на этот раз он написал как надо, комар носа не
подточит.
Но перед этим надо было еще
пройти внутреннюю ступень в виде стервозного столоначальника
Арсения Федоровича. Он уже просто взял лист исписанной бумаги с
таким видом, что стало ясно — будет злостно придираться.
Прочитал, издавая громкие
звуки, сначала сердитые, потом удивленные. Поднял
взгляд:
- Однако же, Андрей
Георгиевич, вы меня крайне поразили. Читая любой документ, сначала,
как минимум, можешь придираться к чернильной грязи. Как чиновник не
являлся аккуратным, все равно оставит два — три чернильных пятна. И
потом, как не работаешь промокашкой или речным песком, все равно
они буду видны.
Следующий недостаток —
грамматические ошибки. Не так грамотны люди, как бы хотелось. И
наконец, если уж пройдешь две предыдущие ступени, то на служебных
оборотах чиновник точно сломается. То заголовок, то обращение, то
заключение, все одно напишет с ошибкой.
Но ведь на сей момент никаких
ошибок! Даже на мой очень даже субъективный взгляд, нацеленный на
то, что бы придраться к тебе, милый мой, и вернуть дорабатывать,
все хорошо. Так быть не может, милостивый сударь!
Столоначальник произнес эту
тираду и буквально вонзил в Макурина подозрительный взгляд. То ли
думает его подсесть, то ли министерство подкузьмить. Вот уж
недолга! Попаданец поднялся над столом и почтительно, хотя и гордо,
поклонился:- Ваше превосходительство, смею вас
уверить, всегда так правильно пишу. И родители мои, потомственные
дворяне, так же писали. Не извольте беспокоится.Вот
что во время повернуть тему разговора! Арсений Федорович со слов
молодого чиновника перешел от недостаток письма к достоинствам
отдельных людей. Подумал немного, удовлетворенно
сказал:- Ваша мысль мне понятна. Кому как не нам,
благородным людям, наиболее приятно писать. Однако же, общая
картина оценок потомственных дворян вам далеко не удовольствует,
да-с!
Надо сказать, что и Андрей
Георгиевич сам себе не верил, ибо многолетний опыт