— Я никогда тебе не врала. Развяжи,
Стас. И тогда я поверю… в твои слова и в твои чувства. Зачем все
это? Оковы, толстая веревка на запястьях. Мне некуда бежать, я
уверена здесь никого нет…кроме нас.
— Ты права. Тебе не убежать, — и Стас
освободил мои руки от пут, — а вот насчет того, что никого нет… ты
не права, Алена. За тобой уже пришли. Подожди, осталось совсем
немного…
Я аккуратно села и потерла занемевшие
запястья, Стас не сводил с меня ехидного взгляда и, видимо, ждал
продолжения. Ну, о какой истерике может идти речь, если я впала в
такой шок от услышанного, что на большее, чем водить одна рука по
другой, была не способна. Да я даже холода не чувствовала! Хотя,
судя по ощущениям, далеко за полночь.
— Что ты задумал, Стас? Опомнись! Не
порть себе жизнь, тебя ведь посадят…
— А вот это вряд ли. Крошка, ты
просто исчезнешь с лица Земли. В прямом смысле этих слов, — и
громкий смех эхом разнесся в пустом пространстве. Стас отсмеялся и
продолжил:
— Знаешь, я сначала хотел оставить
тебя себе. Красивая девочка с яркими, лучистыми зелеными глазами.
Искренняя, смешливая и вечная оптимистка. С тобой приятно быть
рядом… Но эти ощущения, — мужчина задумался, — эти ощущения не
стоят таких денег! Баснословных денег! Ради жены я мог бы пойти на
обман… Но, увы, тебе не повезло — ты не увидела своего счастья!
Он что меня продать решил? Двадцать
первый век на дворе! Ау, Стасик, правосудие не дремлет!
Я решила молчать и слушать, но после
сказанного внутри все бурлило.
— Ты решил продать меня в бордель.
Это я поняла. Куда-то за границу… В Турцию, Египет… не знаю… Только
вот не могу понять одного — зачем такие сложности? Два года
ухаживаний, похищение это, опять же, доморощенное. Все ради
красивой мордашки? Объясни, я хочу знать, что… стало причиной моих
несчастий! — стало смешно от собственных слов.
Я на самом деле не понимала к чему
столько сложностей. Красивых девчонок много, много и красивых, и
доступных… Обездоленных много, готовых продать себя за деньги тоже
не мало. Было бы желание поискать… Сложностей меньше и проблем
тоже…
— Спрашиваешь, почему ты, Олененок? — меня передернуло от его
слов. Это ласковое прозвище откликнулось отвращением в душе. —
Девственность, Алена. Девственность в двадцать шесть. Это и есть
твое отличие от других.