-Ждать! – зычно, низким грудным голосом прогудел самый старший
из них в шапке с собольей оторочкой и добавил тише, по-отечески, -
спокойно, чадь(**). Успеется.
Успокоенный шмель изловчился и приземлился на чёрный,
невообразимо горячий, идеальный металлический стержень с чёрным
дуплом на конце, развёрнутым в сторону скачущего во весь опор
войска. Железо покоилось на деревянном ложе, и к нему крепко
прижался щекой совсем молоденький, безбородый стрелец.
-Подыми правую руку и приведи её дугой к левому плечу, - шептал
он на память наставление по огненному бою, отдавая себе команды и
сразу же выполняя их, боясь перепутать последовательность,
ошибиться, подвести товарищей и выглядеть в их глазах неумехой. -
Ступи левой ногой неспешно… А как левую руку с подсошком наперёд от
себя протянешь, ты ея вверх подвигай, чтобы подсошек вилками
посреди первого сустава переднего перста пришёл… И держи мушкет
левою рукой крепко… А как то учинил - понеси правую руку дугой к
левой руке и возьми один конец горящего фитиля… И розодми фитиль, а
как то учинено будет - открой полку двумя перстами… И нагни левое
колено, а правою ногой стой прямо…(***)
Ствол пищали качнулся. Шмель, лишенный твердой опоры, недовольно
загудел и взлетел. В то же мгновение старший вскинул руку и бросил
её вниз, будто стряхивая невидимую влагу.
- Пали!
Грохот заглушил все звуки вокруг. Дым сгоревшего пороха плотной
ватной пеленой заволок стрельцов. Сотни рукотворных шмелей,
отчаянно визжа, устремились к кавалеристам, жаля, сбрасывая
всадников, заставляя коней спотыкаться, падать на передние ноги.
Конный строй дрогнул, как боец в кулачном поединке, пропустивший
удар, но над кавалерией, перекрывая топот и лязг, разнеслось
строгое громовое:
- Ściśnijcie kolano z kolanem! - Сомкнуть ряды!
Скачущие во второй шеренге тут же заняли место выбывших.
-Złóżcie kopie! -Копья к бою!
Стальная лавина опустила перед собой длинные трёхсаженные пики,
всадники уплотнили ряды, и две роты крылатых гусар, последний
резерв Сапеги, с ходу врубились в передовой полк воеводы Григория
Ромодановского, проламывая строй и ставя жирную точку в битве под
Рахманцево.
Нарядный, благодушный шмель взвился над разверзшейся
преисподней, не желая участвовать в пляске смерти на зелёном лугу
перед еловым бором, за непроходимой стеной которого укрывались
золотые маковки церквей Троице-Сергиевой Лавры.