Полутемный коридор, тени от света масляных фонарей, тяжелый
запах смолы и пеньки. Однако каюта, в которую офицер назвавшийся
лейтенантом Ле Дьюк, провел Глеба, оказалась весьма уютной. Он
заверил пассажира в своем всемерном почтении, поинтересовался,
какие будут пожелания. В общем, оказался сама любезность. Ольге
была предоставлена каюта, соседняя с его каморкой.
-Просьб нет, только вопрос, пожалуй.- Стремясь скрыть
неосведомленность, произнес Глеб. - Когда мы придем в конечную
точку нашего путешествия?
Лейтенант пожал плечами.
- Месяца через три, не раньше. Если будет угодно Всевышнему, то
мы бросим якорь у берегов новой Франции в январе.
- Простите, меня ждут дела. Приготовления к отходу, такая
морока. Еще раз примите искренние извинения за безобразную
сцену...
Он осторожно прикрыл за собой низенькую дверку, оставив
пассажира в одиночестве. А Глеб лихорадочно пытался сообразить, где
может находиться эта самая новая Франция.
По всему выходило, что так называлась некая колония, и скорее
всего в новом свете.
Не прошло и часа, как приготовления завершились, и корабль,
ведомый тройкой буксиров, отчалил от причала.
Как ни странно, но плавание на парусном судне оказалось занятием
на редкость нудным. Хотя, справедливости ради, стоит признать,
первые дни Глеб смотрел на все с интересом.
Оно и понятно, окружающее было в новинку. Одежда, непонятные
вещи, люди, отношения. Однако уже через неделю простота
корабельного быта приелось.
Ольга охладела к морской романтике еще раньше. Она раздобыла
нитки, иголку, и, занялась перешиванием своего платья.
А Глебу подобрали одежду из гардероба кого-то из офицеров.
Переодевшись, стал совершенно неотличим от прочих.
Капитан, высокий седой, крепко смахивающий на одесского грека,
вежливо здоровался с пассажирами, однако в разговоры не вступал.
Все общение с ними взял на себя лейтенант. Похоже, как и в
современном мире, старпом на корабле совмещал прямые обязанности с
должностью "особиста".
С легкостью болтая обо всем на свете, едва речь заходила о цели
плавания, замолкал и только загадочно кивал головой.
Впрочем, и сам с расспросами не приставал. Оговорился только
раз. Мимоходом спросил Глеба, нет ли у герцогини каких либо
пожеланий. Тот поперхнулся, однако посчитав, что неверно понял
француза, отрицательно покачал головой.