Пристроив дверь на место, чуть отжал язычок замка и легонько
ударил по доске ладонью.
"Вот и славно". - Отряхнул ладони начинающий взломщик. - Зато
теперь мне понятно, от чего у нас такая охрана. Он вернулся
обратно, и завалился на койку. Шторм не утихал, однако, как-то
приелся. Снова полезли в голову бестолковые мысли о глубине океана,
но уже не так фатально. Ночь прошла в том же духе. Удары волн в
борт, качка. Тоненькие ручейки соленой воды, сквозь разошедшийся
набор фальшборта.
Однако утром стало понятно: ураган стихает.
Пассажир выбрался на палубу и обнаружил картину, достойную пера
Айвазовского.
Лучи солнца проникали в разрывы грозных сиреневых облаков.
Переливы всех цветов радуги на гребнях громадных волн. На палубе
царил полный развал. Обрывки парусов, которые висящие на леерах
обломки такелажа.
Глеб прислушался к командам офицеров отдающих короткие
распоряжения боцманской команде, пытающейся сохранять какое то
подобие управления судном. Однако перелетающие через низенький
фальшборт, к тому-же проломанный в некоторых местах, волны делали
передвижение по палубе смертельно опасным. Самое неприятное, как
понял Глеб из воплей старшего помощника, который метался по
надстройке и уже окончательно сорванным голосом пытался докричаться
до подчиненных, было то, что лопнула средняя мачта,
и верхняя ее часть навалилась на первую от носа. А такелаж
перепутался так, что представлял собой бурелом не хуже
шишкинского.
Увидев выползшего на ют пассажира, старпом бешено махнул рукой и
проорал нечто несвязное, однако, как понял Глеб, содержащее
пожелание убираться куда подальше.
Признавая справедливость совета, путешественник вернулся в каюту
и улегся на узенькую кровать. Он вдруг обнаружил, что хотя корабль
еще качает, но переборки больше не норовят поменяться местами с
палубой. Бессонная ночь дала себя знать и Глеб задремал. Проснулся
от толчков. Над ним стояла Ольга.
- Что, уже приехали? - Пошутил он. -Здравствуйте де... Однако
спутница не поддержала шутку.
- Вставай, опять что-то стряслось, - кивнула она наверх, С
потолка, одновременно являвшегося палубой юта, слышался топот.
Пассажиры выбрались наверх и увидели совсем другую картину. Море
тихое и спокойное, переливалось изумрудным сиянием, а их
растрепанный корабль мирно качался посреди бескрайнего океана. На
небе ни облачка, только бескрайняя синева до самого горизонта, да
нестерпимый жар стоящего в зените солнца. Однако команда совершенно
не обращала внимания на красоты океана. Матросы, наряженные в
блестящие кирасы, сновали по палубе, В руках у многих видны были
устрашающего вида сабли с зазубренным лезвием, похожие на
гигантские ножи для резки хлеба. Одни обрубали обломки такелажа,
стараясь освободить мачты от обломков порушенного стихией
грота.