— Разрешите ваш фонарик? — обратился я к одному из людей в
штатском, сверкнув перед ним своими корками.
Тот уступил мне прибор, не вдаваясь, что там написано у меня в
удостоверении.
— Товарищи, — обратился я к присутствующим. — Посветите мне
тоже, если не сложно.
Я присел на корточки и пустил луч по земле сбоку. Такой прием
косо падающего освещения неплохо высвечивал следы, даже если они
были со слабовыраженным рельефом. Вслед за моим лучиком потянулись
светлые пятна от фонариков коллег.
Я обследовал каждую пядь земли, постепенно приближаясь к телу.
Ни окурка, ни фантика, ни намека на след обуви. На задернованной
почве они крайне плохо держатся. Тропку, что вела к злополучным
кустам, уже изрядно промыло вечерним дождиком. Если там и было что,
то уже все уничтожено.
— Я закончил. Можно осматривать тело, — кивнул я очкастому
судмеду с торчащими от подушки вихрами на голове.
Тот довольно кивнул в ответ, застоялся уже и рвался в бой.
Нацепил перчатки и с металлическим чемоданчиком, больше похожим на
короб для переноски мелких, но злобных собачек, приблизился к телу,
присел на корточки и стал привычно ощупывать труп.
— Видимых переломов, ранений и других повреждений не обнаружено,
— сказал он через несколько минут, обернувшись в сторону Гали и
Дубова. — Характер странгуляционной борозды позволяет утверждать,
что петля была наложена в момент, когда жертва еще была жива и
кровоток не был нарушен.
— Давай проще, Склифосовский, — скривился Дубов. — Ее
задушили?
— Да, предполагаемая причина смерти — асфиксия. После вскрытия
смогу сказать наверняка.
Я тоже присел возле тела и внимательно высматривал волокна на
одежде убитой. Но плащ был такой мокрый – явно тело лежало здесь
еще с вечера и попало под дождь. Если волокна и были, чертовы
осадки все смыли. Хотя потом с лупой еще раз пробежаться надо
будет, более детально глянуть. Это уже Витя сделает. Уверен, что
Паутов его с собой возьмет. Убийства он только ему доверяет, а не
дежурному эксперту. Ну, и мне иногда. Только я-то сейчас не с
ним.
Я вернулся к Дубову. Он закурил сигарету и протянул мне пачку. Я
помотал головой.
— Что думаешь? — спросил он, задумчиво пуская клубы дыма.
— Есть некоторые соображения, и несмотря на то, что я
“конкурент,”— улыбнулся я, — с вами, конечно, поделюсь.