– Вставай!
Грустные навыкате глаза взглянули
из-за пламени факела.
– Одень вот это.
На тюфяк упали платок, полотняные
штаны и рубаха.
Быстро стаскиваю с себя старые
лохмотья и одеваю брошенную одежду.
– Выходи, я жду тебя снаружи.
Седой мужчина развернулся и, не
дожидаясь меня, вышел. Я тороплюсь, сегодня мой первый день,
вернее, первая ночь в доме спафария Дидала, надо произвести хорошее
впечатление. На ходу завязываю платок и взлетая по ступеням,
выскакиваю в сад. Грустные глаза встречают меня прямо у порога.
– Подметешь листву на дорожках,
почистишь бассейн, наберешь воды…
Я слушаю бесчисленное перечисление
работ, заканчивающееся привычными для меня словами.
– И с рассветом, чтобы тебя было не
видно и не слышно. Ты понял?
– Понял. – Киваю головой и думаю про
себя, что с таким количеством работы саморазвитием придется
заниматься днем, сидя в подвале. А когда спать?
Седой как-то странно посмотрел на
меня и добавил:
– Вот и хорошо. Только смотри, я
утром все проверю, и если что не так, получишь плетей.
Он уже повернулся уходить, но
развернувшись добавил:
– Меня будешь звать господин Алисар,
я старший садовник в этом доме.
Молча киваю в ответ на каждое слово,
изображая понятливость и внимание. Удовлетворенный этим, мой новый
начальник разворачивается и уходит, а я остаюсь один в темном
густом парке, освещенном только луной и редкими факелами.
Мести листья – это не трупы таскать и
нечистоты с улиц убирать, это почти поэзия. Чирк, чирк, чиркает
метла по мраморным плитам – волшебный звук. Можно работать и
мечтать, работать и любоваться мрачной красотой ночного парка.
Дорожка за дорожкой прохожу все, потом бассейн с десяток тяжелых
амфор с водой – к воротам кухни. Я даже совсем не устал, как-то
радостно и весело на душе, но небо уже сереет, да и задания я все
выполнил. Надо уходить, прятаться в свою нору. Разворачиваюсь и
неторопливо шагаю к своему убежищу. Дорожка ведет мимо барака для
слуг, и я уже почти прошел его, как вдруг слышу скрип двери.
«Вот черт, – екнуло у меня под
сердцем в предчувствии неприятностей, – пошлите мне милость свою,
Великие Хранители».
Боги видимо заняты делами поважнее и
им не до меня, потому что на крыльцо выходят трое парней с желтыми
метками крестьянской касты на лбу. Все они примерно моего возраста,
только покрепче и поплотнее.