Прижавшись пылающим лбом к холодному
камню спрашиваю, не дожидаясь пока боль отпустит.
– Что это было? Почему?
В ответе слышится довольное
удовлетворение.
Это плата за излишнюю
самонадеянность. Сумрак не место для человека. Иногда человеку
требуется целая жизнь, чтобы научиться держаться в Сумраке хотя бы
пару минут.
Ничего не отвечаю, только зубами
скриплю. Поживем увидим, уж к чему-чему, а к боли я привычен, с
этим-то как-нибудь сладим.
Поднимаюсь и пробую еще раз, терплю
сколько могу, пока башку не начинает разрывать на части.
Вываливаюсь, отдышался и снова. В маленьком зарешеченном оконце
солнечный день сменился ночной темнотой, а я как одержимый все
продолжаю бороться за мгновения в Сумраке. Вход и выход проходят
уже практически без проблем, но время, что я могу продержаться там,
по-прежнему ничтожно мало.
Отчаявшись валюсь на пол без сил и
вновь слышу скрипучий голос:
А ты упертый – это
похвально. Можешь не рвать жилы, это не дается сразу, тут эффект
накопления, чем больше времени в сумме ты проведешь в Сумраке, тем
дольше каждый раз сможешь в нем находиться.
Все, о чем я успеваю подумать, прежде чем провалиться в
спасительный сон, это – вот же сволочь, а сразу сказать было
нельзя.
Подняли с рассветом, особо не
церемонясь. Здоровенная лапища Грэма схватила меня за шиворот и
одним рывком поставила на ноги.
– Выметайся, щенок! – рыкнул прямо в
лицо разинутый в крике рот, и я уже кубарем лечу в сторону двери.
Успеваю вскочить и выскользнуть во двор, не давая ему возможности
повторить экзекуцию.
Согнувшись пополам, десятник прополз
вслед за мной под низкой дверной балкой и, зыркнув в мою сторону,
коротко бросил уже на ходу:
– Иди за мной.
Обходим дом вокруг и с
противоположного торца останавливаемся у небольшого плаца шагов
двадцать на двадцать. Четыре столба огораживают ровный квадрат
яркого желтого песка, и у одного из них стоят, балагуря, с десяток
бойцов в полной тяжелой броне.
Завидев Грэма, они тут же замолкают и
выстраиваются в линию. Зеленые касты воинов, нахмуренные брови, и
тяжелые скулы в вырезе поднятых забрал. Кованые панцири топорщатся
заклепками и бронзовыми наплечниками. На обнаженных руках почти
каждого есть татуировка. Приглядываюсь, различая уже знакомые
буквы, а из глубины моего сознания звучит ответ на еще не
сформировавшийся вопрос.