- Да не боится она меня! Я же чувствую. Я ей нравлюсь.
- Ну-ну. Какой чувствительный.
Таймэн насупился. Он терпеть не мог, когда над ним насмехались, но Раиль, казалось, только это и делал.
- Слушай, – внезапно спросил дядя. – Ты ведь во дворце так ни с кем и не спал?
- Нет.
- Почему? Мэй все равно не доступна.
- Сначала думал, что быстро ее уложу. А потом... ну... а вдруг она узнает? Тогда точно моей не будет.
- А если не узнает?
Тай тяжело поглядел на дядю. Умел же целитель задавать вопросы, которые сами по себе являются ответами!
- Я хочу только ее, – признался сам себе юноша. – Остальных не вижу.
- А гарем? – не унимался Раиль. – У тебя ведь гарем. Если бы ты был дома...
- Не знаю, – взгляд Тая стал каким-то испуганным. – Правда не знаю. Думаешь, я влип?
- Это тебе решать.
- Да нет. Я просто... нужно только переспать с ней. И это наваждение кончится.
Раиль пожал плечами, поднимаясь.
- Тут я тебе не советчик. У меня была только одна женщина – Шесса.
И оставив ошеломленного Таймэна хлопать глазами, целитель ушел: к своей единственной.
Это стало для Мэй уже привычной игрой. Утром столкнуться с Таем в дверях столовой: он, кажется, всегда дожидался ее и обязательно задевал ее руку. Потом увидеть его на уроке. Чувствовать его жадный взгляд. Задавать ему неожиданные вопросы и получать не менее неожиданные ответы. Тай знал много стихов. Загадывал загадки на катайском. Рассказывал смешные истории. Уроки с ним стали интереснее, и даже вечно невнимательный Самюэль начал слушать и повторять.
Таймэн в чем-то был сущим мальчишкой – нахальным и бесконечно уверенным в своей неотразимости. Но некоторые поступки ее просто поражали.
Сегодня он принёс ей перчатки. Сразу три пары – одни вязанные и двое кожаных.
- Носи, – сказал он. – Я видел, у тебя руки мёрзнут.
- Но у меня есть перчатки, – растерялась Мэй. – Просто я их всегда теряю. Или забываю.
- Не надо забывать. Я не хочу, чтобы ты простудилась.
- Ладно. Спасибо.
Она не знала, что сказать, просто молча хлопала глазами. Боги, о ней никто и никогда так не заботился! А этот засранец тут же все испортил, склоняясь к ее лицу и шепча:
- Спасибо ночью не согреет. Запишу на твой счет.
У Мэй аж ладони зачесались, так захотелось двинуть ему по самодовольной физиономии. Но на них и так уже глазели – Мэй готова была поспорить, что некоторые уже ставки делали, как долго она продержится. Бить его снова было бы чересчур... интимно. Это бы, пожалуй, значило, что он проник ей под кожу. А это не так. Ну... разве что немного.