Лай сначала
усилился, по крайней мере так казалось, потом сместился назад, за
спину и постепенно начал отдаляться. Немцы явно потеряли
след.
Небольшая
группа шла против течения, которое было не сильным, но все равно
ощутимым – ноги то и дело цеплялись за коряги, приходилось друг
друга поддерживать.
В какой-то
момент Витя перестал ощущать пальцы ног. Икры стали каменными. Он
боялся взглянуть на Лену и лишь отсвет лунного света от ее лица, да
ладонь-ледышка в его руке говорили, что она еще рядом. Два раза она
оступилась и упала, намокнув почти полностью. Денис с Петей помогли
поднять ее – они забрали у нее консервы и кое-как тащили
их.
– Здесь! –
Катя остановилась, указав на кусты и темнеющий проход между ними. –
Выходим.
Из
последних сил, хлюпая по земле, они выбрались на берег и вместе
вытянули ящик, который теперь стал почти неподъемным. Избы отсюда
не было видно; от бессилия и усталости у Вити на глаза навернулись
слезы.
Руки
перестали дрожать – он их просто не чувствовал, как и остальное
тело.
– Хватайте,
хватайте! – яростно зашептала Катя, а ему хотелось все бросить,
улечься на мокрую землю и лежать, уставившись в черное небо. – Не
спать! Еще немного! Давайте, вы же пионеры! Ребята! – Она говорила
что-то еще, про войну, про фашистов и про то, что скоро мы победим,
а потом они вместе поедут в парк аттракционов, купят по десять
мороженых и будут кататься до упаду на каруселях. Но это потом,
хотя и совсем скоро, но, чтобы оно наступило, это скоро, нужно
прямо сейчас пересилить себя, взять ящик, консервы и снова
идти.
Когда они
отошли от ручья метров на двадцать, Катя вернулась, руками подняла
примятую траву и камыш, замела следы.
– Теперь
можно идти, – сказала она.
Витя закрыл
глаза и взялся за ручку ящика.
Когда он
снова открыл их, они были уже возле дома, у самых его
ступеней.
Он думал
обрадоваться, но не смог.
Вчетвером
они втащили ящик в дом – потом он взял Лену за руку и подвел ее к
печке – та была еще теплая. Уперевшись ладонями о шершавую стену,
они стояли, боясь шелохнуться, пока жизнь не начала к ним
возвращаться.
Катя
очнулась первая. Нехотя отошла от печки, скинула мокрую одежду,
оставшись в одной майке и длинных, черных, похожих на солдатские
трусы, кальсонах.
Хотя в доме
почти ничего не было видно, Витя стыдливо отвел взгляд от ее голых
ног, однако, похоже она ничего не заметила. Или сделала вид, что не
заметила.