Зона,
в черно-белом, как принято говорить, монохромном стиле, которую можно назвать
гостиной: камин, над ним плазменный большой телевизор, белый ковер из
искусственного меха и черный кожаный диван, между камином и диваном, свое
законное место занимал журнальный столик из стекла. Сейчас, на этом столике
располагалась бутылка вина, и шахматная доска не с обычными черными и белыми
клетками, а с голубыми и белыми, рядом с доской лежали кости и шахматная фигура
король, будто ее низвергли в партии. Эрик чуть ли не зубами скрипнул от этого
символизма.
Сам
хозяин этой комнаты, сидел на диване всей своей статью и осанкой, показывая,
что он не просто человек, а человек благородных кровей. Его черные волосы были
собраны в небрежный хвост, взгляд черных глаз, устремлен в красную жидкость, что
покоилась в бокале. Самая изысканная статуя, чьи губы приподнялись в усмешки,
стоило Эрику войти. Надменная улыбка, от которой просто разило равнодушным
презрением.
- Думаешь, ты, достоин? – поинтересовался Иджура,
поставив фужер на стол, и посмотрев на мужчину.
- Я был для этого рожден. – ответил Эрик, проходя и
садясь на другом крае дивана.
- Эдвард, был для этого рожден и достоин, но вот ты...
– меланхолично произнес демон. – У тебя есть еще и сестра, да и рожден, не
значит достоин.
Мужчина
знал, что демон просто хочет его задеть, старался не думать о его словах, но
все равно. ... Эрика коробило от его замечания. От того как искусно демон
извращает значения слов, медленно вводя иглы сомнения в его душу.
Эдвард,
его отец, был не только достойным главой. Нет, он единственный из всего клана
смог выбить у демона не то, что двенадцать лет, а целых тридцать лет жизни.
Тридцать лет – большой период правления кланом и городом. Таким образом, Эдвард
смог дать своим детям и родственникам спокойную жизнь. Он так и не раскрыл
секрета, как выбить у демона такой подарок. Более того, стоило кому-то задать
этот вопрос, как Эдвард становился мрачнее тучи и качал головой, отвечая:
«Никогда, никогда, не спрашивай меня об этом». В скором времени, все перестали
спрашивать, а многие и позабыли о том, что смерть Эдварда предопределена, а
дата назначена. И все же, он умер слишком неожиданно, не оставив последних распоряжений
и не попрощавшись ни с кем.