Ох, как мне повезло, что сейчас ночь и здесь не гуляют люди! Я
успела объехать полосатый шлагбаум, преграждающий путь в парк, и
вырулила на узкую дорогу между Останкинским прудом и самим
университетом телевидения. Теперь я гнала между лестницами и сами
водоёмом. В мысли непрошенным гостем внезапно скользнуло
воспоминание о том, как мы когда-то гуляли здесь с Мироном…
Несмотря на обуревающие меня переживания и изматывающую тревогу, я
ощутила внезапный глоток грусти, сорвавший с моих губ короткий
судорожный вздох. Вместе с тем мою грудь будто изнутри сжимает
невидимая жесткая клешня с острыми краями. Боль оказалась глубокой,
тянущей, но кратковременной. Руки на руле сами с собой сжались
крепче, когда вместе с мыслью о прогулках с Зубатым, в голову
прорвались отзвуки накатывающего воспоминания, с голосом парня,
которого я пыталась… нет, не забыть, но перестать думать о нём и
вспоминать ту ночь. Иногда у меня получается, иногда нет. Сейчас,
кажется, воспоминания о Мироне вновь решили взять вверх.
«Ах, чёрт!.. Как же не вовремя!»— я скривилась, словно от
головной боли, вдавливающейся в виски.
Перед глазами, прямо на фоне лобового стекла, начали рваными
яркими вспышками проступать обрывки видений из наших свиданий. В
этих цветастых «облаках» с туманными рваными краями, я в который
раз увидела призрачный образ дорого мне человека, с потерей
которого я всё ещё окончательно смириться. А затем буквально внутри
моих ушей зазвучал чуть дребезжащий и как будто доносившийся сквозь
глубокий туннель, знакомый и счастливый голос, с нотками весёлости
и нежного обожания. Голос, который я подсознательно и неосознанно
боялась также, сколь и желала услышать. Голос юноши из той
половинки мой жизни, которая уже больше года носит приставку «до».
Тот самый желанный, чуть шутливый и дорогой мне голос, из-за звука
которого, я каждый раз чувствовала, будто с моего сердца рывком
сдирают пластыри, с кровоточащих порезов.
— Хватит! — прошептала я, судорожно сжимая руль автомобиля, —
Довольно! Прекрати!..
Голос Мирона из воспоминаний вызывал необъяснимую мечтательную и
нервно подрагивающую улыбку на моих губах, с какой я вспоминала
наше совместное прошлое. А неотступающая мысль о том, что этот
голос теперь звучит лишь в моих воспоминаниях, вызывал тихие слёзы,
опаляющие дрожащие веки и саднящую кожу на щеках. Это был голос
человека, который когда-то необдуманно обидел меня, потом стал моим
парнем и разбавил угрюмую серость моей жизни светом новых
жизнерадостных оттенков… а в нашу последнюю ночь, он