- За Калинов мост
мы её не пустим, и вообще недолга… А ты, - палец Мары уткнулся в
мою грудь. - Реши эту проблему. И ещё…
Последнее
предложение было произнесено таким тоном что я уже догадывался что
будет дальше. А дальше меня начнут нагибать. Не в прямом смысле,
нет, но от этого не легче. Пришедшая на помощь богиня смерти
помогала не из доброты душевной, и я понял что сейчас узнаю цену ее
услуг.
- Ты конечно,
орёл, Магнус, но всему должен быть конец. Хватит пудрить девчонке
голову!
Мара схватила мою
руку и я почувствовал насколько ледяная у богини хватка.
В следующую
секунду в другой ее руке оказалась розовая ладошка
Насти.
Удивительно, но
эта, с виду сухенькая, старушка даже смотря снизу вверх умудрялась
глядеть на меня свысока!
- Ну что, орел, -
Мара окинула меня взглядом. - Берешь Настаську в жены, али
нет?
Причём последние
слова были произнесены таким тоном что я понял — вопрос богини
носит сугубо риторический характер.
- Что прям так!?
Без фаты? Без платья? - возмутилась фигуристая
проклинательница.
- Так, теперь ты
не согласна!? - удивилась Мара. - То мне плешь проедала, а
теперь…
- Согласна! -
оборвала её Настя.
Стоило поднять на
неё взгляд как я увидел пунцовый цвет её щёк.
- Вот и славно, -
вкладывая ладошку Настены в мою улыбнулась богиня смерти. - А
платье и фата… Для официальной церемонии ещё в будет время. Ну, а
пока так.
Тут старушечий тон
Мары приобрёл торжественные нотки и она затянула:
- Идёт Сварог из
кузницы,
Несёт Сварог три
молота,
Сварог-кузнец,
скуй нам венец!
Брачный оков,
красив и нов,
Перстни златы для
верности,
В добавочку и
булавочку.
Чтоб в том венце
венчатися,
Перстенями
обручатися,
Булавкою повой
приткнуть…
Где-то сминуту я
стоял не шелохнувшись, слушая чужой, будто иностранный, но в то же
время такой знакомый говор. А Мара всё продолжала. И с каждым её
словом на самой периферии я зрения я замечал всполохи давно забытой
волшбы.
Совсем слабые
всполохи отзывались на почти забытые слова. Перекликались с ними и
изменяли замок под себя.
Стоило опустить
взгляд, как я увидел зелёный островок под ногами. Прямо из
натёртого до блеска паркета зелёным фонтаном рос и разрастался
молодой клевер! С каждым словом Мары его малиновые бутоны
наливались мистической силой свадебного слова.
Мою шерстяной
костюм, слегка поизносившийся за бурную ночь, сползал лохмотьями. А
из под лохмотьев проглядывало не до конца выбеленная, но богато
расшитая алым, льняная рубаха.