— Когда-нибудь я смогу сказать, —
повернулся к слегка понурому наставнику.
— Да уж, — выдохнул Игнат.
Ехать пришлось в сторону аэропорта,
лаборатория была спрятана среди других строений и выглядела совсем
не подозрительно — тут вполне официально делали различные анализы.
Из просторного холла худенькая девушка в коротком белом халате
повела нас по одному из коридоров, куда вглубь здания.
Стук её каблучков звонко отражался
от кафельных стен, её загорелые ножки и мерный шаг меня даже слегка
загипнотизировали. Мы прошли все обычные кабинеты, затем девушка
остановилась у высокой двустворчатой двери и провела карточкой по
пропускному устройству.
Я думал, что в «очень частную»
лабораторию мы попадём сразу, но нет, пришлось преодолеть ещё один
коридор и ещё одну дверь.
— Олег Степанович, — девушка
заглянула за металлическую дверь в конце коридора, — к вам
посетители.
— Кто? — раздался хрипловатый голос
из помещения.
— Станислав Игоревич Орлов, —
ответила она.
— Ага, я его ждал, пусть проходит, —
ответили из комнаты.
Тяжёлая дверь за нами закрылась и
щёлкнула автоматическими замками. Я оглянулся на неё.
— Не бойтесь, я вам открою
потом.
Слева от двери, за широким белым
столом над микроскопом склонился коренастый мужчина с седыми
волосами. Я ожидал увидеть старика, но повернувшийся к нам лаборант
выглядел лет на пятьдесят, только волосы и правда поседели почти
полностью.
Он чуть потянулся, поправил волосы и
прямо в кресле подкатился к нам.
— Прощу прощения, что не встаю, ноги
болят, Ваш Высочсво, — лаборант хмыкнул. — Вам нужно объяснять кто
я такой?
— Не обязательно, — отозвался я,
лучше расскажите, что узнали о нашем... кхм... госте.
Сейчас мне было вообще не до
соблюдения манер и этикета, поэтому, когда Игнат только открыл рот
и собрался сказать, как неуважительно Олег Степанович со мной
общается, я остановил его, подняв руку.
Опять привычка Сигмы.
— Тогда, — Олег Степанович покатился
в кресле к другом столу, — сразу к делу.
Он передал мне несколько листков
бумаги, испещрённой цифрами и графиками. Я не разбирался в
биотехнологиях, а потому никаких выводов сделать сам не мог.
— Рассказать? — с ехидной улыбкой
спросил лаборант.
— Да, — безмятежно ответил я.
— Объясняю, — мужчина крякнул,
—данный э-э-э, субъект, не является природным синергентом, и, надо
признаться, такое я вижу впервые. Его генный материал был изменён,
правда, я пока не понял, на какой стадии развития.