Я почти не помнила, как все разошлись и разъехались. С трудом передвигая ставшие безумно тяжёлыми ноги, плелась в сторону дома. И даже не поняла сначала, что меня вдруг подхватили на руки - просто приближавшееся до этого крыльцо вдруг подпрыгнуло в воздухе, и покачнулась земля.
- Рухнешь сейчас, рыжая! Да не переживай ты так, хрен с ним с сараем этим! - Петровский говорил, а сам тащил меня в дом прямо так, на руках, как молодожен, блин! А мне и хотелось сказать, что я тяжелая, что на сарай мне плевать, а еще, что я очень рада, просто счастлива, что именно сейчас, сегодня ночью, в своем доме ночую не одна, что он со мной... но не получалось... язык не хотел поворачиваться и я только глупо улыбалась, уткнувшись в его горячую, приятно пахнущую шею.
И заснула я, кажется, еще там, на его руках, вырубившись то ли от усталости (две предыдущие ночи были практически бессонными), то ли от нервного перенапряжения. Последней здравой мыслью было: "Это - точно не Петровский! Он весь вечер из дома не выходил!"
... Проснулась от страшного чувства, что меня душат, что воздуха не хватает! И ещё с закрытыми глазами потянулась к шее, и нащупала на ней чью-то руку! Но против моего ожидания рука эта просто лежала на мне, и вовсе не пыталась вцепиться и пережать сонную артерию или перекрыть доступ кислорода в лёгкие. Кто? Кто здесь? Мне хотелось вскочить и бежать без оглядки. Но волна безумного ужаса заставляла лежать неподвижно, каменея от понимания, что в моей постели я не одна, что рядом лежит человек! И человек этот активно прижимается ко мне всеми частями тела!
.... Петровский! Петровский? А почему он не в теткиной комнате? Чего это он разлегся здесь? Кто разрешил? А вдруг... А что если он меня... Свободной, не зажатой его телом, рукой, я нащупала на себе пижаму - фух, насиловать меня, а потом надевать ее, он бы, скорее всего, не стал!
Я попыталась выбраться из захвата, но это никак не удавалось - он вдруг как-то напружинился весь, чуть передвинулся, и я оказалась снова в плену, только теперь уже не только его руки, но и ноги! И что теперь делать? Лежать, пока он не соизволит проснуться? Разбудить? Мелькнула вялая мысль о сгоревшем сарае, о маньяке, перешедшем из разряда просто пугающего в разряд поджигателя, а значит, потенциально опасного для жизни. Но, ставшей в последние дни привычной, волны ужаса я почему-то уже не ощутила!