– Меня зовут Грэгори Милч. Я буду
вашей мамочкой на протяжении трех с половиной лет. Почему с
половиной? Да потому что вы выбрали не то направление. Если боевое
или целительное можно освоить за два года, но почему-то растянули
до трех, то вам не хватит и пяти. Поэтому готовьтесь жить в
академии. Жилетки для слез в наличии не имеется, следовательно,
жалобы и нытье не принимаются.
Куратор – видимо, это был именно он –
криво улыбнулся и почесал спинку длинного носа. На его помятом, под
стать костюму, лице до сих пор читалось раздражение. Ему словно не
нравилась перспектива вести нашу группу сквозь тернии к звездам,
тем более он даже не скрывал своего пренебрежения.
– Можно? – спросила я, подняв
руку.
– Опоздавшая. Да, задавайте
вопрос.
– А за советами к вам можно
обращаться?
Мне впервые попался настолько грубый
преподаватель. Правда, еще теплилась надежда, что он толком не
будет у нас ничего вести и станет присутствовать в студенческой
жизни чисто номинально, появляясь, как большинство приличных
кураторов, раз в несколько недель с новостями.
– Только в крайнем случае. Все ответы
найдете в библиотеке. Вот с ней у вас должны сложиться особо
трепетные отношения. Кстати, она на последнем, двадцать третьем,
этаже нашего корпуса. А вы у нас?..
– Розалин...
– Баллард, – завершил он за меня.
Сразу же раздалось несколько
шепотков. Именно поэтому я не любила озвучивать свою фамилию – она
постоянно вызывала много вопросов и пересудов. Одни восхищались.
Другие начинали смотреть настороженно. Вот в чем недостаток
знаменитого отца, который частенько ставился в пример многим
учащимся академий.
Куратор поморщился. Он подошел к
своему столу и забарабанил по нему пальцами, словно раздумывая над
сложной дилеммой.
– Зачем вы пошли на эту
специализацию?
Я замялась.
– Видимо, вы еще больше самонадеянны,
чем остальные, раз выбрали портальную магию. Вряд ли у
посредственного отца выйдет путевая дочь.
По перемещению цепкого взгляда
зеленых глаз от одного студента к другому складывалось впечатление,
что нэлд Милч ожидал противостояния. Однако ничего подобного не
произошло. Даже я намеренно молчала. От ярой защиты отца перед
незнакомым человеком мне лучше не станет. Папы больше нет. Зато
память о нем жила и будет жить, а вот неизвестного преподавателя
после смерти никто не вспомнит.