– С огнем тоже пойдет. Просто свет
лучше очищает.
– Откуда знаешь? Вряд ли в первые дни
в академии такому обучают.
Я усмехнулась, стараясь не задевать
взглядом свое изуродованное плечо.
– Тебя не было два года, Дрейк. У
меня за это время появился кот. Он, – я снова усмехнулась, – как-то
запрыгнул на плиту и обгорел. С одним знаком жизни я потратила на
Мафика три часа, а залечила лишь самые пострадавшие участки.
Поэтому пришлось выискивать комбинацию.
Фэлпс снова уделил все внимание ране,
изредка переводя на меня напряженный взгляд. А я не могла
оторваться от его лица. Нужно было отвернуться, устремить взор в
окно или потолок кухни, закрыть глаза, но никак не рассматривать
сошедшиеся на переносице брови и ходившие на скулах желваки.
– Расслабься, – хохотнула я и провела
здоровой рукой по его лицу, намереваясь снять эту угрюмую маску. –
Все ведь обошлось.
– Рози, почему ты не выставила блок?
– не перенял моего настроения Дрейк.
Карие глаза, в данный момент
напоминавшие темный шоколад, неотрывно смотрели в мои. Его правая
рука лежала на ране. Второй же Фэлпс опирался на стол. А в воздухе
витал недавно озвученный вопрос. Простой, даже ожидаемый, он кружил
между нами, то возвращаясь к Дрейку, то снова направляясь ко мне.
Но я не спешила давать ответ. Сложно…
– И желательно без твоих любимых
глупостей, – добавил Дрейк. – Я учил тебя воздушной подушке. Ты не
раз применяла огненную стену. Помнится, были и другие модификации.
Рози, так почему ты не выставила блок?
Я зашипела от неожиданной боли в
плече. Фэлпс опомнился, выхватил из воздуха новую порцию магических
структур и применил комбинацию знаков. Поврежденный участок покрыла
водная пленка, напоминавшая желе с завихрениями внутри желтого и
красного цветов. Дрейк провел пальцами по месту, где недавно
выступали волдыри и снова положил ладонь на рану. Так проще
управлять процессом.
– Не слышу ответа.
– Может, просто уши не… – язвительные
слова встали поперек горла. – Не смогла.
Фэлпс еще сильнее нахмурился. От
сильного сжатия челюсти его лицо стало угловатым, однако больше не
прозвучало ни звука. Были лишь минуты молчания с полной
сосредоточенностью на восстановлении обожженной кожи.
Я же разглядывала кухню, всеми силами
стараясь не смотреть на соседа, но возвращалась к нему. Почему
сердится? Все ведь обошлось хорошо.