– Как ты это делаешь? – проходя мимо
меня, спросила нэли Негатив.
– Потом расскажу.
Лава стекала в зрительный зал. Она
лизала обувь сидящих в первых рядах, отчего те испуганно охали.
Огненные пузыри поднимались в воздух, взрывались и растворялись в
опасной близости от зрителей. А после настал черед дождя из пепла.
Я разошелся на славу. Мне хотелось показать, чему учат в высшей
академии – не только носить розовые лосины. Правда, вскоре наше
представление подошло к концу, вновь завершившись на выходе
Пилиха.
– Как видите, у этих растений можно
поучиться многому, – добавила от себя Розалин. – Саманы стойкие,
яркие, непривередливые, переживут и лютый холод, и знойную жару,
сохранят семя под твердой оболочкой и вновь явят себя миру. Однако
моя нелюбовь к ним неизменна. Спасибо за внимание.
Мы вчетвером откланялись и чуть ли не
бегом вылетели за кулисы. Немыслимо!
– Что сейчас было? – взялся за голову
Пилих.
Я знал ответ. И не что, а кто. Я
подхватил Розалин и начал кружить ее вокруг себя. Она засмеялась,
схватившись руками за мои плечи, откинула голову назад, еще и
прогнулась в спине. Детская радость. Как же приятно было слышать
звонкий голос, вторить ему, ускоряться и больше ничего не видеть
вокруг.
– Все, Дрейк, отпусти. Отпусти…
Останавливаться не хотелось. Я
замедлился, поставил Баллард на ноги, крепко обнял, да еще и
прижался носом к ее шее. Невероятно!
– Умница, Рози, – выразить всю гамму
восхищения оказалось сложно. Я обхватил ее лицо руками и собрался
расцеловать лоб, глаза, щеки. – Обожаю твою сообразительность,
направленную не против меня.
А стоило податься вперед, чтобы
выполнить задуманное, как я застыл. Взгляд карих глаз, только что
излучавший радость, тут же изменился. Зрачки расширились, мягкие
губы маняще приоткрылись. Я невольно сглотнул и поддался
неожиданному желанию, двинулся веред, правда, вовремя опомнился и
просто обнял. Что это сейчас было?
– Умница, – сказал я, лишь бы
заполнить неловкую паузу. – Хорошая идея.
– Ну, ты там тоже постарался, –
приглушенно проговорила Розалин.
Мы одновременно отступили друг от
друга. Была дурацкая улыбка. Потом взгляд то и дело возвращался к
ее глазам. Теперь передо мной словно стояла не маленькая девочка, с
самого детства портившая мне жизнь, а совершенно другой человек:
умный, сообразительный, с милым носиком и изящными чертами лица, с
шеей, в которую снова захотелось ткнуться носом, и манящими
ключицами.