Мы отчаянно целовались. Кто из нас двоих начал безумный танец губ и языков, я вспомнить не могла. В угоду собственному самолюбию предпочла думать, что Федос. Остро запечатлелось в памяти лишь удивление, что поцелуи могут быть такими… феерическими. Раньше меня по-разному целовали: умело и не слишком, лениво и с энтузиазмом. Но жадно, с алчностью поглощая пространство не только во рту, но и мыслях — никогда.
Было такси, несущиеся по ночным улицам, мимо полусонных домов, окутанных белизной раннего утра. Поцелуи в родном парадном, почему-то сидя на подоконнике четвёртого этажа.
Всё остальное запомнилось плохо, очень плохо. Непонятными, мутными пятнами, растекающимися, словно невнятные потёки на окне во время дождя. Отчётливым было единственное — понимание, что секс получился фантастически бесподобным.
Со всем этим мне предстояло жить дальше, в то время как я никак не могла смириться с самим фактом: меня угораздило переспать с самим Федосом!
Почему я? Зачем? За что? Главное, как теперь жить, зная, что на другой стороне вселенной существуют настолько фантастические поцелуи и бесподобный секс?
В бессилии, кое-как собравшись, я заставила себя встать, проплелась несколько шагов по комнате, упала на всегда разобранный диван-книжку. Вдруг, если как следует поспать, всё забудется сказочным образом?..
Поспать мне не удалось, в дверь громко постучали, уверенно разбудив не только меня, но и соседей через стену.
— Иди, поешь! — грохнула из-за двери бабушка. — Накрыла уже.
— Не хочу, — пискнула я в ответ.
— Не хочет она! — передразнила она меня. — Не пойми в чём душа держится, ещё и ночами шляется!
— Я позже, бабуль, — попыталась я договориться, заранее зная, что попытка будет безуспешной.
— Ты погляди на неё, — начала заводиться бабушка, и я поспешила выбраться на свет божий.
В то утро я бы не смогла выдержать причитания на тему моей никчёмной личности, умудрившейся разочаровать близкий людей одним фактом своего рождения на свет, которая продолжала своё неправое дело изо дня в день, изо дня в день, просто ежечасно. Издевательство природы я, а не человек — тощая, бледная, бестолковая. Захочешь найти такое же — ноги стешешь, не отыщешь!
На столе в маленькой кухне дымился куриный бульон, щедро присыпанный свежим укропом.
— Поешь, вот, — пододвинула бабушка мне под нос пиалу. — Сейчас сырничков пожарю.