Снег уже осел, но ехать можно только верхом и очень медленно.
Ночами температура опускается примерно до минус восьми – десяти.
Нам еженощно придется строить два чума. Я опробовала их дома, и
люди научились быстро собирать и разбирать их. На месте остановки
мы будем рубить молодые деревца, составлять стогом и заматывать
взятыми с собой тканями. Внутри обустраивать кострище, и на нем
готовить ужин. Вернее, даже наоборот – сначала кострище, а вокруг
него, как уже прогорят угли, разбивать домик. Я все чаще думала –
стоит ли брать детей, но оставить их для меня было еще
страшнее.
И этот Ваал – Севал, что чаще стал приходить в мою голову. В
общем-то он все эти годы под хорошей охраной, проверяем ежедневно и
на наличие подкопов, и на его поведение. Охранники уже научены всем
этим уловкам, как охранники тюрьмы Алькатраса. Но он стал иным –
если раньше он гордо поднимал подбородок и не хотел даже смотреть в
мою сторону, когда я входила, то сейчас смотрит как-то странно. От
этого взгляда мне не по себе. Из модного хлыща, выступавшего передо
мной на приеме, в шелковом платье, с бокалом виски в руке, он
превратился в оборванца, а теперь, когда и этот фирменный взгляд
сполз с него, стал жалок и никчемен. Я знала, что его голова
содержит знания, которыми не владею я. Но просить его я просто не
могла – это признание своей капитуляции, своей неправоты.
А вообще, казалось, живи и радуйся, расти детей, добавляй нового
в жизнь этого мирка, но нет. Может, это истерический склад
характера, или же неумение сидеть на месте, но год назад я начала
поднывать на тему разведки земель. Сначала вопросами, вроде: «Драс,
а как ты думаешь, севернее много земли, или наши земли – то же
остров, и Большое море омывает его?». Он отвечал, что Бран не смог
обойти севернее наши земли, что это просто берег, но и западнее,
береговая линия не сужалась.
Потом я аккуратно предложила «прогуляться» летом неделю в одну
сторону, чтобы разведать, но Драс коротко отрезал: «Нет», и передал
в мое ведомство новые земли под пшеницу. Полгода я «пахала» как
лошадь на цыганской свадьбе – голова в цветах, попа в мыле, но
как-то все разгребла и дело пошло само. И я начала снова стенать о
том, что мы как жили дикарями, так и умрем, дикарями.
А потом я сделала ход конем. Конь, в виде наших детей, якобы
случайно, узнал, что вообще-то, можно не сидеть сиднем дома, а
покорять новые земли, искать новые угодья для охоты и земледелия,
можно искать новую руду. И когда дети начали играть в экспедицию:
разжигали костры во дворе на скорость, собирали домики – юрты и
бегали по снежному насту, привязав к валенкам снегоступы, о которых
я вспомнила совсем недавно, и облегчила жизнь охотникам этой зимой.
Лыжи у них уже были.