- Да, нельзя на воду, пока она не замерзнет в толщину топора, -
мальчишка подражал отцу, старался выглядеть старше, мудрее, но был
хвастлив, в отличие от младшего – тот внимательно рассматривал
меня, сощурив глаза.
Я наклонил голову и почувствовал, как на лицо упали волосы.
Пощупал голову и понял, что это мои волосы. Длинные, светлые, чуть
вьющиеся, как у этого большого, пахнущего сырым деревом и дымом
мужика. И тут я увидел свои руки. Они были белыми, одинаково белыми
были ладони и верхняя часть ладони, я оттянул ворот рубахи, на
которой не было пуговиц. Грудь моя тоже была белой.
- Где зеркало? – я не узнал свой голос и тут меня накрыл страх.
Я не понимал, что происходит и где я. Почему они говорят со мной,
как будто знают меня?
- Еще чего, зеркало ему, - мужчина зычно засмеялся, его женщина
только чуть улыбнулась, но ткнула мужа в плечо, мол, не стоит
смеяться.
- Кто вы, - вот это я спросил зря. Как и сейчас, вспоминая это,
так и тогда, спустя минуту, после того как этот вопрос слетел с
моих губ, я понимал, что я зря задал его. Все можно было сделать
иначе.
Поселение Зарам. (год неизвестен, летоисчисления нет)
Надо было все сделать как ОНА. ОНА просто говорит им иногда: «я
же не помню о том, что было до этого». И все ей верят. И все ее
слушают.
Еще в первые минуты знакомства с НЕЙ я понимал, что она не
такая, как все, но даже там, в моей прошлой жизни, женщины не могут
говорить то, что говорит ОНА, не то что здесь, среди дикарей.
Но ЕЙ это позволяется, ОНА знает что-то, чего не знаю я! ОНА
знает больше. И это важнее руды, это важнее моего опыта!
Она приходила раз в месяц и просто сидела, смотря на меня. Все
эти годы, что я сижу в их тюрьме. Не говорила, не спрашивала.
Просто сидела и смотрела. Это какой-то один ее день. Может, это
первое число месяца, а может, пятнадцатое. Она приходит всегда
через ровный промежуток времени и одними глазами судит меня. Может
быть она ждет, что я сам начну говорить?
Но я боюсь сказать не то, как тогда, не подумав, спросил у
Севара «кто он». Но, что-то изменилось. Она теперь не приходит. Она
не приходит уже два месяца. Начинается весна, и я слышу, как мимо
этого дома, где окна есть только под самой крышей, и они всего лишь
в высоту одного бревна – не пролезешь, слышу, как она проходит с
детьми, как девочка смеется и ее одергивает брат. Я знаю их голоса
наизусть, но никогда не видел, как они выглядят.