Но почему там?
– Кажется, тапириху даже привезли, – дальнозоркий Аскуатла тыкал
пальцем в самый сгусток перьев.
Теперь понятно. Элита оберегала свою королеву. Вместо того,
чтобы проламывать строй врага. Блин, их же там больше, чем всех
моих черных! Даже с новобранцами!.. Тише! Мысли склонны
материализовываться. Сидят там, вот и пусть их сидят.
В это время настала пора третьей атаки. Ополчения набилось так
много, что они уже не могли оставаться за зоной обстрела. Командиры
(вожди?) принялись орать изо всех сил, видимо, призывая богов,
толпа вторила им всё яростнее, и, наконец, самая массовая волна
хлынула на наши укрепления.
– Муравей, – повернулся я к Аскуатле. – Залейте их стрелами!
Генерал Белого воинства улыбнулся, заголосил по-гуамарски и
кинулся в заросли кукурузы. Луков новых у нас почти не прибавилось,
зато запасы стрел за месяц отдыха у йопи мы наделали просто
гигантский. И теперь пришла пора его расходовать.
Первые залпы ударили навесом. Луки (еще и с высоты террасы) били
гораздо дальше атлатлей, стреляли чаще, так что миштеки попали под
смертоносный дождь на всю глубину строя. Миштеки, практически не
имевшие ни щитов, ни доспехов. Вопль боли снова заполнил долину.
Стрела вряд ли убьет сразу. Но, даже попав в руку или ногу – она
выводит противника из боя. Это в кино могучий герой обламывает
стрелу и бежит дальше. В реальной жизни раненый боец сразу частично
теряет функциональность. Из-за боли он плохо реагирует на
окружающее. А вытекающая кровь отнимает у него силы с каждой
минутой (а то и секундой – смотря куда попало).
Тем не менее, третья волна добралась до строя. Отчаянные «зерги»
уткнулись в каменную насыпь выше колена, безуспешно пытались
оттолкнуть стену щитов, получали резкие злые удары копий и валились
наземь, пугая идущих следом. Но идущие следом упорно шли – потому
что с неба сыпались редкие, но смертоносные стрелы. И закрыться от
них просто нечем.
– Жутковато, – шепнул я сам себе. Не знаю, как у моих людей, но
моя кровожадность резко убавилась.
«Бегите, глупцы!», – хотел я крикнуть этим людям, добровольно
идущим на избиение.
Но жалость в бою – плохой попутчик. Я слишком уверился в нашем
невероятном превосходстве. Настолько, что почти забыл о главном
преимуществе миштеков: их просто дохренища! И, пусть они не имеют
должного военного опыта, дураков среди них все-таки немного.
Стенающие ополченцы еще гибли на копьях Черного воинства, а сзади
еще одна толпа медленно, но неотвратимо обходила наш левый
фланг.