- Анжелика была не только хорошим телохранителем, но и
прелестной женщиной. Между нами возникло чувство, которому не смог
противиться ни я, ни она. Мы полюбили друг друга.
- А когда эта «прелестная женщина» забеременела, ты выгнал её, -
прошипел мой отец без всякого пиетета.
Король смерил его предупреждающим взглядом.
- Я отослал Анжелику из дворца для её же безопасности.
Папа хохотнул - зло, ядовито. И я испугалась ещё сильнее, ведь в
обычной жизни Саин Маруани был образцом выдержки и
хладнокровия.
- Ты отослал Лику в южную провинцию, где кишат разбойники и
шитулы (бродячие гоблины - Прим. авт.), словно нарочно хотел
подставить её! Только благодаря счастливой случайности мы
встретились в Далиде, и я забрал Анжелику с собой.
Эжен пожал плечами.
- Саин, ты знаешь не хуже меня: она выжила бы и в Гранях!
- Но не беременная же!
А я слушала спор отца и короля и понимала, что они давно знакомы
и знакомы хорошо. Папа тыкал Эжену, и тот ничего не сказал, словно
подобное было в порядке вещей. Так общаются давние друзья,
прошедшие огонь и воду!
- Ты двадцать шесть лет не давал о себе знать. Почему сегодня
вдруг объявился? – спросил отец.
Меня, кстати, тоже интересовал этот вопрос, и я посмотрела на
короля. Он спокойно встретил мой недоверчивый взгляд.
- Я знаю, что виноват перед тобой, Женевьева. И перед твоей
мамой. Я не мог быть с вами. Мне пришлось выполнить свой долг перед
страной и жениться на Орнелле. Но я знал, что вы с мамой в надёжных
руках. Какими бы ни были наши отношения с Саином, я уверен, что он
хорошо заботился о вас. А внимание с моей стороны принесло бы
только лишние неприятности. Я знал, где ты, что с тобой. Не
привлекая внимания, всегда был в твоей жизни и непременно пришёл бы
на помощь в случае опасности. Моё отцовское сердце радовалось,
наблюдая за твоими успехами и достижениями!..
Я слушала короля, и меня не покидало ощущение наигранности,
какой-то театральщины: слишком много пафоса было в его словах,
слишком идеальны эмоции на лице. Не знаю… Не верила я Эжену Скеме.
В поисках поддержки обернулась к отцу, и он обнял меня за плечи,
привлекая к себе. Сразу стало как-то легче. Король нахмурился,
заметив это.
- Я всё понимаю… Было бы глупо надеяться, что ты сразу примешь
меня и признаешь родную кровь, - он вздохнул и, выдержав
трагическую паузу, сказал: - Женевьева, начинаются каникулы, и я
хочу пригласить тебя во дворец.