Изданы и непереносимые в своем ужасе документы: «записки» Залмана Градовского, найденные в пепле возле печей Освенцима (М.: Гамма-Пресс, 2010). Посмотрите на тираж – 1000.
Никто не рвется читать «Банальность зла» Ханны Арендт. Или «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Или Виктора Франкла – «Психолог в концлагере».
Никто не рвется переиздавать исследования и свидетельства о голоде 1921—1922 года: «Жуткая летопись голода» и «Голодание» врача Л. Василевского (обе брошюры вышли в Уфе, 1922), «О голоде. Сборник статей» (Харьков, 1922). Чудовищно страшные документированные данные о голодной смерти, о пищевых суррогатах, о людоедстве. Вот, из статьи «Голод и психика» врача Д.Б.Франка: «Во всех исследованных мною случаях убийством и поеданием собственных детей занимались только женщины, мужчины-людоеды питались мясом исключительно посторонних лиц. В торговле человеческим мясом принимали одинаковое участие как мужчины, так и женщины» (сборник «О Голоде», с.242). С фотографиями. Могу описать, что на них видно, но лучше этого не делать.
Книга «Голодомор» (М., 2011) вышла столь мизерным тиражом, что он даже не обозначен. Это сборник документов за пять лет, 1930— 1934, – сводки ГПУ, партийные постановления, спецсообщения. Леденящий ужас на каждой странице. «Совершенно секретно. Спецсообщение секретного политического отдела ОГПУ о продзатруднениях в отдельных районах Северо-Кавказского Края. Ейский район. Станица Ново-Щербиновская. Единоличник Д. питается собачьим мясом и крысами. Семья его в 6 человек (жена и дети) умерли от голода. На кладбище обнаружено до 30 трупов, выброшенных за ночь. Труп колхозника Р. перерезан пополам, без ног, там же обнаружены несколько гробов, из которых трупы исчезли» (с.199—200).
Жанр ужасов, хоррор, далеко не в центре читательских интересов, но потребность в нем давняя и несомненная, вызывающая удивление совсем иного рода: почему жанр ужасов не представлен в русской литературе?
«Вий» и «Страшная месть» Гоголя – великолепные исключения, подтверждающие правило.
Так почему же? В основном ответ сводится к тому или иному варианту эмоционального восклицания: «Куда нам еще ужасов? Вы в окно посмотрите!» Такой ответ очевиднейшим образом не годится.
Хотя наши предки тоже смотрели в окно и видели там отнюдь не рай земной, – народные сказки и былички полны «ужасов». «Чистая стихия страха, без которой сказка не сказка и услада не услада», – так писала об этом Марина Цветаева в очерке «Пушкин и Пугачев». Но устная народная проза неподцензурна. Нельзя запретить или помешать соседям посудачить о том, как на лесной тропе им навстречу выскочил леший или как жених-мертвец пришел за невестой и утащил несчастную в гроб.