– А чего тут думать? Нашел дураков! – не выдержал Семен Киваев. Его одернули.
Мирон продолжил:
– Тогда он мне и признался, что политика эта, которая нам так глянется, что можно нанимать работников, богатеть и прочее – дело временное. Сталин теперь боится, что в Россию может вернуться капитализм. Он не сказал, что они планируют в городах, там ведь промышленники – не нам чета, а в деревне все просто: что имеешь – отдай, и сам иди в работники в свое же хозяйство. Видно, посадят сверху партийного истукана, он будет командовать. Вот таков у нас завтрашний день.
Все молча курили, даже пришлось дверь приоткрыть.
– Ничего не сказал, когда это все планируется? – спросил Кирилл Данилович.
– Прямо не сказал, но намекнул, что будет по этому поводу решение партии.
Банников возмутился:
– Интересно, а нас они спросят? Если я не согласен? А семьи? Нет, мужики, этого быть не может. Мирон, без обиды: какой-то проходимец тебе наплел, а ты нас в испуг загнал. Разве плохо государству, что оно не сеет и не пашет, а хлебушко имеет, и немалый. А так же мясо и масло – ведь все сдаем по нормам. Зачем ему нарушать этот порядок?
– Резонно, – поддержал Кирилла Захар Матвеевич. – это провокация.
Егор Кузьмич сдвинул кружок с плиты и кинул в печку большой окурок:
– Мирон, мужик ты серьезный. Я тебя не спрашиваю, с кем ты говорил, но сам-то ты ему веришь?
– Если бы не верил, вас бы не собирал. Слово его твердое, и человек он солидный, при власти. Наша судьба мне ясна: отберут хозяйство – уберут и нас. Чтобы не вредили. Чтобы не мешали. Посадят. Сошлют. Оберут до нитки.
– Мужики, а если снова за обрезы? – робко намекнул Егор Кузьмич.
Никто не поддержал, только Евлампий Гордеевич откликнулся:
– Еще с того восстания не все вернулись. Мой брат сидит, у Мирона тоже.
Опять долго молчали, пока Мирон не спросил:
– Выбор у нас не велик: либо ждать и голову на плаху, либо придумывать что-то, чтобы опередить власти и не отдать нажитое.
– Это как?
– Чудно ты судишь.
– Как опередишь, когда все на виду?
Мирон встал, доволен, что затравил, теперь они тоже ночей спать не будут, все равно кому-то придет в голову разумная мысль. Расходились молча, но сговорились, что в воскресенье на заимке Евлампия Фроловича встретятся снова. Хозяин пообещал мяса на углях нажарить и доброй самогонки четверть прихватить.