Дома, как крепости, взяты штурмом.
Под каждой дверью дежурит жулик.
Зайдясь от копоти в кашле бурном,
«Буржуи» греются у «буржуек».
Осколки дедовских гарнитуров —
Кому дрова, а кому валюта.
Густые брови гардин нахмурив,
Гуляет ветер по телу люто.
Рубином прыгает папироска,
Рождая впалые тени возле
Глазниц дозорного переростка,
Перекрестившего ружья в козлы.
И жизнь, приравненная к подарку,
Лежит под кронами белых елей,
Чьи звезды гаснут, сгорев насмарку
В пещерах-окнах домов-ущелий.
Вертлявой выморозью стрекочет
С балкона свисшее полотенце,
Впитав плакатом багряный почерк
Едва родившегося младенца.
Сменив суфлёра в полночной драме,
Гремит раскатистый храп салюта
В честь приносящих себя дарами
К ногам свинцового абсолюта.
И где-то в памяти, как шифровка,
Адаму переданная Евой,
Поэт тоску маскирует ловко
Под залихватское «левой! левой!»