Вместо камней сквозь ее пальцы тонкой струйкой посыпался песок.
– Ты трогала его когда-нибудь раньше? – тяжело спросила мама.
– Нет. Никогда.
– Она все еще помнит. Она ищет тебя… Как я надеялась, что все это само собой рассосется. Спустя столько-то лет…
Ника застыла, не зная, что сказать или сделать. Выражение маминого лица напугало ее гораздо сильнее этих непонятных слов.
– Давай прогуляемся. Здесь как-то душно стало. – Ангелина Власовна одним движением сгребла песок в кисет, сунула его в карман домашней кофты и первой вышла из комнаты.
Слева от единственного подъезда Никиного «аварийного жилья» – если не знать, то не найдешь – пряталась в зарослях кустарника низкая железная калитка, которая вела в огороженный забором маленький палисадник. Именно туда, под нависшие ветви кленов, и направилась сейчас мама.
Когда-то давно, когда в доме еще кипела жизнь, этот палисадник был излюбленным местом посиделок местной молодежи. Они же позаботились об удобствах – притащили сюда трехногий обеденный стол, два стула и корявый буфет. На тщательно утоптанном клочке земли чернело кострище. Чья-то заботливая рука обложила его обломками кирпичей.
Спрятав нос в воротник куртки, Ника присела на край одного из стульев и молча наблюдала, как мама рвет газету и кидает клочки на землю. Следом отправились листья и тонкие ветки, собранные здесь же, под ногами.
Октябрь. Шесть – сумерки, восемь – уже ночь. Сквозь ветки шиповника виднелись светящиеся окна соседнего дома. Самого обычного.
Когда разгорелся огонь, в палисаднике стало почти уютно.
– Я хочу рассказать тебе кое-что, – сказала мама. – Чего раньше никогда не рассказывала.
С этими словами она отправила ненавистный Нике кожаный мешочек прямиком в огонь. Некоторое время бесформенный темный комок еще различался в пламени, но очень скоро слился со всем тем, что обречено было стать золой на пятачке палисадника.
Ника вспомнила, что так и не расклеила листовки. Но все равно кивнула.
– Ты ведь знаешь, что до твоего рождения мы с твоим отцом жили в военном городке…
Еще бы не знать. В паспорте Ники, возле слов «место рождения», значился город с неблагозвучным названием Черневский Труд. Ближайший к военной части роддом находился именно там. Вот и увековечился в документах. Но не в памяти.
– Квартиру нам дали большую, просторную, – продолжала Ангелина Власовна, – в дореволюционном, правда, доме. Но тогда и этому радовались. Когда ремонт затеяли и содрали пять слоев старых обоев, то нашли под ними газеты. С новостями о коронации последнего царя. Посмеялись – зато первое собственное жилье! Остальное, думали, дело наживное. Вот только с работой у меня совсем не ладилось. В Труд этот кататься – не ближний свет. Там и своих работников не знали куда девать. А я тогда шила здорово. В магазинах, конечно, все уже было, но пока до них доберешься… и вот я одной подкладку на пальто заменила, второй платье для дочки на выпускной пошила. И пошел, как говорится, клиент.